Золотые анклавы

Внизу была только темнота.

Я снова опустилась на колени. Хамис завязал мне глаза и взял за руку. К счастью, именно Аадхья держала ритуальный меч, в который превратила наш импровизированный лом. Я не хотела искушать Хамиса, позволив ему приставить острый клинок к моей груди. Я встала и ощупью двинулась вперед в темноте. Лю продолжала негромко наигрывать на лютне, пока мы шли по узкому извилистому проходу, и наши шаги отдавались в темноте странным приглушенным эхом.

Идти вниз было легче, хотя и очень неприятно: если в Шоломанче дорога оказывалась нетипично быстрой, значит, коридор вел тебя туда, куда не стоило попадать. И именно это с нами теперь и происходило – мы шли, шаг за шагом, туда, куда попасть не хотели. Мы уже не просто играли в ритуал – мы спускались все глубже в темноту, и никто не знал, будет ли на той стороне свет.

Время от времени шаги замирали, как если бы кто-то сворачивал в другую сторону. Я бы не удивилась, если бы оказалась единственной, кто достиг дна. Но когда земля у меня под ногами выровнялась, Хамис снял с моих глаз повязку; лицо у него было строгое и мрачное. Лю и Аадхья никуда не делись. Миранда, Антонио и парень по имени Эман из одного филиппинского анклава тоже добрались до самого низа; в следующее мгновение, дрожа, из туннеля вышла барселонка Катерина.

Вход в лабиринт был непроглядно черным – никаких волшебных огоньков, – и я твердо знала, что нас ждет вовсе не формальная, чисто символическая прогулка. Мы встали в цепочку, взявшись за руки – я первая, – и шагнули в туннель.

Наши волшебные огоньки тут же погасли. Как только мы оказались в темноте, я услышала чужие голоса где-то впереди. Когда устье туннеля расширилось, они зазвучали отчетливее – их доносили до нас холодные порывы ветра. Я остановилась и прислушалась, но не могла разобрать ни слов, ни даже языка: все заглушало наше дыхание. Я не знала, повернуть или нет, однако нужно было принять решение. Я решила идти дальше – мы не могли добраться до нужного места так быстро.

Мы миновали еще одно ответвление туннеля справа, потом слева. Каждый раз мне отчаянно хотелось повернуть, но я не сомневалась, что еще слишком рано. Потолок туннеля начал снижаться, стены сходились, с каждым шагом давя все сильнее, словно на нас навалилась огромная тяжесть Шоломанчи.

И наконец мы дошли до очередной развилки – слева темнела узкая трещина, в которую едва можно было протиснуться, и она вовсе не сулила приятной прогулки. Из туннеля до нас донесся порыв прохладного воздуха, и мне вдруг показалось, что меня ищут. Я подняла руку и обнаружила, что потолок туннеля немного приподнялся. Тогда я отвернулась и втиснулась в узкий боковой коридор.

Почти сразу голоса зазвучали громче; туннель повернул в одну сторону, в другую, и внезапно мы оказались в другом колодце, почти такого же размера, как первый, но сложенном из грубо отесанных камней, казалось, подпирающих друг друга.

Лежащий перед нами спиральный подъем вел наружу, к звездам и свежему воздуху, но нам туда было не надо. Это место мы обнаружили во время нашей томительной экскурсии, когда бродили по саду, тщетно пытаясь найти вход. В тот день колодец был совсем неглубоким, здесь он и заканчивался. А теперь он уходил дальше вглубь. Снизу доносились голоса, эхом отдаваясь в пустоте. Мы пошли вниз по спирали, все глубже, глубже, и так три круга, а затем спуск завершился в большой пещере у входа в Шоломанчу – у тех самых дверей, которые мы видели с Аадхьей и Лизель.

Пещера была полна магов.

Двери починили и повесили на место, и перед ними стояли десятки людей. Фортификации с каждой минутой становились все изощреннее. Я узнала Руфь, которую видела на вокзале в Нью-Йорке. Она сидела на складном стуле прямо перед воротами, посреди звездообразно расколотого пола. Вид у нее был такой же загнанный и усталый, но каждые несколько секунд она приподнимала руку, как будто с огромным усилием, слегка ею шевелила, словно гладила кошку, и очередной фрагмент пола выравнивался, и выгравированные заклинания постепенно укладывались на место. Одно из них только что соединилось целиком и заново вспыхнуло золотым светом; я думала, что невозможно починить такой сложный артефакт… но, очевидно, Руфи это было под силу. Похоже, она контролировала весь пол на уровне отдельных атомов.

Напротив нью-йоркской команды, в другом конце пещеры, где поверхность была ровнее, трудилась вторая компания волшебников – они возводили осадные машины. Магические, конечно. Длинные узкие копья, установленные на легкой металлической раме – пронзающие заклинания вроде копья Хамиса, предназначенные для того, чтобы пробить щит. Рядом стояли два длинных алых знамени, на которых золотыми иероглифами было вышито «Шанхай», и два золотых, с красной надписью «Джайпур».