Золотые анклавы

Это было кошмарно, но тем не менее я не удивлялась тому, что Янси и ее компания предпочли жить здесь. Почему волшебники живут в анклавах? Потому что в анклавах до их детей не доберутся злыдни, конечно, но еще одна причина заключается в том, что в анклаве проще колдовать. По сути, магия – это способ протащить все, что тебе нужно, мимо реальности, пока она смотрит в другую сторону. Гораздо проще это проделать, забравшись в укромный уголок в пустоте; но эти уголки открываются естественным образом, только если твоя семья на протяжении примерно десяти поколений упорно копошилась в одной точке, занимаясь магией. Так бывает не всегда.

Но можно потратить массу времени и сил и выстроить себе анклав – так пытались сделать родные моей подруги Лю в Сяне – или, что более вероятно, найти некий способ проникнуть в уже существующий. И тогда та же мана и то же время, которые необходимы, чтобы вырастить один-единственный огнецветок, вырастят тебе целый сад; его будут освещать массивные кварцевые лампы, которые по той же логике сделал какой-то мастер, и ты сможешь бродить по дорожкам под защитой заклинаний и наблюдать за полетом волшебных птиц, созданных каким-то алхимиком, и так далее. Все очень мило и чудесно. А еще ты ляжешь спать в огражденном со всех сторон алькове, и даже если тебе приходится ночевать на чердаке или в тесной комнатушке шестнадцатого века шириной с кровать, по крайней мере никто не сожрет тебя во сне.

Поэтому каждый волшебник – кроме очень странных исключений – хочет состоять в анклаве, и если ты не родился в нем и недостаточно умен, чтобы пробиться, единственный способ попасть в анклав – работать на него. Так живут большинство волшебников-одиночек. Выйди из Шоломанчи, выбери анклав, который нуждается в работнике с твоими способностями, заполни анкету, а потом до конца дней отдавай анклаву восемьдесят процентов своего труда, потому что двадцать процентов, которые остаются тебе, – это вдвое больше, чем то, чего ты добился бы своими силами.

Но, извините, на практике сделка не так уж хороша. Потому что злыдни тоже хотят пробраться в анклав. Им гораздо проще существовать в анклаве – потому что, как уже говорилось, там проще существовать любой магии – и в любом случае анклавы буквально ломятся от вкусной маны. На свете нет ни одного крупного анклава, который бы не окружали злыдни. Если ты работаешь в анклаве, но не имеешь права там жить – что ж, твои поездки домой не сравнятся с выпускным в Шоломанче, но все равно приятного будет мало. И так каждый день.

Большинство волшебников, работающих в лондонском анклаве, живут в часе езды от него или даже дальше. Для защиты они ездят вместе с заурядами, точно так же, как большинство детей магов-одиночек ходят в обыкновенные школы. Первый же месяц работы приносит внешнему сотруднику профессиональный держатель для щита, а половина заработка за каждый следующий месяц составляет ману для зарядки, и в конечном итоге, если ему везет, живет он гораздо лучше, чем жил бы своими силами, а если нет – немногим хуже. Если не повезет совсем – его сожрут по пути домой, когда он выйдет из автобуса, который опустеет раньше нужной остановки.

И все равно ты за это цепляешься, потому что перед носом подвешена морковка – место в анклаве, которое ждет того, кто верно прослужит лет тридцать. В некоторых новых анклавах срок сокращен до двадцати. Нью-Йорк, вероятно, требует сорока. Большинство выдыхаются на половине дистанции, получают единовременную выплату и перебираются в какое-нибудь тихое местечко, где злыдней мало. Как правило, несколько волшебников селятся вместе в глуши, сообща устраивают скромный магический круг и охраняют друг друга. Другие – назовем их реалистами – даже не пытаются схватить морковку: они просто работают в обмен на то, что их детям позволяют учиться в анклаве, а потом их отправляют в Шоломанчу.

Но есть и непрактичные люди, которые отрицают всю эту гротескную систему. Мы, одиночки, живем в захолустье – подальше от орд злыдней, окружающих крупные анклавы, и от других волшебников – отнюдь не случайно. Мы пытаемся скопить своими силами достаточно маны, чтобы установить более или менее прочный щит на ночь, и, как правило, нас съедают, когда в нашу глухомань забредает какой-нибудь опасный злыдень, на которого у одиночки не хватает маны.

Поэтому я прекрасно понимала, отчего Янси и ее компания отказались от участия в тараканьих бегах и предпочли готовить себе психоделические зелья и пробираться в пустое лондонское подполье, где можно просидеть лет двадцать, поплевывая на анклав. Выпить шампанского, перевернуть столы – и пошло оно все. Почему бы и нет? Шансы были не в их пользу – но они с самого начала были не в их пользу, и хотя бы перед уходом они могли поразвлечься. Там, вероятно, они творили удивительную магию, воплощая бредовые грезы; в половине случаев заклинания кого-нибудь убивали, и вообще все было крайне зыбко, но принадлежало им, покуда длилось.