Золотые копи и россыпи самоцветов (История Аббасидской династии 749-947 гг)

И [ал-Мансур] немедленно послал нескольких своих приближенных. Они обыскали тюрьмы и темницы и нашли старца в [одном] тюремном каземате, где горел светильник, а дверь [была] занавешена тканью. Старец, закованный в кандалы, [стоял на коленях], повернувшись к кибле, и повторял этот аят: «И узнают угнетатели, каким поворотом он повернется»[343]. Его спросили о [родном] городе, и он сказал: «Хамадан». [Тогда] старца взяли, понесли и поставили перед ал-Мансуром. И он спросил [старца] о его положении, и [тот] сообщил ему, что он — человек из сынов города /301/ Хамадана и господ благоденствия его и что «правитель твой над нами вошел в нашу деревню, а у меня земельный надел в нашей деревне, стоимостью в тысячу тысяч дирхамов; и он захотел взять [этот надел] у меня; я воспротивился, и [тогда] он заковал меня в кандалы, увез меня и написал тебе, что я бунтовщик, и меня водворили в это место»[344]. [Тогда] сказал [ал-Мансур]: «Сколько [времени] ты в заточении?» Он сказал: «Четыре года». [Тогда ал-Мансур] велел сорвать с него кандалы и хорошо с ним обойтись. И он поселил [старца] в наилучшем доме и вернул ему [его достояние]. [Потом ал-Мансур] сказал ему: «О старец! Мы вернули тебе надел твой с его хараджем[345] [на все то время, дотоле], пока ты жив и мы живы. Мы назначаем тебя правителем города твоего Хамадана. А прежнего правителя мы [отдаем] на твой суд и отдаем дело его на [твое усмотрение]». [Тогда старец] пожелал ему добра, призвал [Аллаха ниспослать] ему долголетия и сказал: «О Повелитель Верующих! Я принимаю надел. Для управления [же] я не гожусь. А правителя твоего прощаю». [Тогда] ал-Мансур приказал [выдать] ему денег обильно и много подарков. [Халиф] пожаловал [старца] и с почестями отвез его в город, после того, как сместил правителя и наказал его за то, что он совершил преступление, уклонившись с пути справедливости, неоспоримой истины и правды, и попросил старца писать ему о заботах своих и известиях города своего, а также сообщать ему о том, что будет от наместников его по [делам] войны и [сбора] хараджа. Затем ал-Мансур произнес:

Кто идет вместе с судьбой, не избежит самовластья ее однажды.
У судьбы — и сладкое, и горькое.
Каждая вещь, хотя и обладает целостностью,
Когда приходит конец ее бытию, сокращается.

Однажды ал-Мансур сказал Салиму б. Кутайбе: «Что ты думаешь о деле Абу Муслима?» Он сказал: «Если бы были там боги, кроме Аллаха, то погибли бы они»[346]. [Тогда ал-Мансур] сказал: «Твое мнение, Ибн Кутайба. Вручаю тебе внимательное ухо».

Упомянул[347] Ибн Д'аб и сказал: Ал-Мансур не переставал советоваться с нами по всем делам, пока не восхвалил его Ибрахим б. Хармала[348], сказав в своей касиде:

Если захочет чего-нибудь, посоветуется с совестью своей.
И посоветуется с совестью, не расходясь [во мнении] с разумом.
Не доверял он ушам тайну дела его,
Ибо прикосновение двух пальцев разрывает самую сильную веревку.

И когда ал-Мансур захотел убить Абу Муслима, то впал [в сомнение относительно] самоуправства [по] своему [собственному] усмотрению и [насчет] совещания по [поводу] этого. И [тогда] он сказал:

Разделили меня два дела, [которых] я [еще] не изведал,
И моя твердость их еще не испытала,
И не охватывала нутро мое подобная потаенная
Забота, боль от которой постоянно возобновляется.
И уже узнали сыны 'Аднана[349], что я
Для подобных им бесстрашен, силен и смел.

/302/ 'Абдаллах б. 'Али [ранее] впал в разногласие с ал-Мансуром и призвал к своей власти бывших с ним сирийцев и прочих [установлению]. И они присягнули ему. Он [стал] утверждать, что ас-Саффах завещал халифат после себя тому, кто выступит убивать Марвана. Когда [же] ал-Мансура достигла весть об этом из проступков 'Абдаллаха, он написал ему:

Я поступлю с тобой так же, как и ты был намерен поступить со мной.
И у рока [есть] дни, [которые] не проходят бесследно.