Золотые крылья

Как я уже писал ранее в этом письме, порою работа кипит столь стремительно, что рука буквально перестаёт ощущаться. Однако прогресс в нашем деле присутствует: чертежи вырисовываются всё более точные и правдоподобные. Более того — спустя столько времени я смог поладить с вашим двоюродным братцем Ваней. Человек он незаурядного ума и, признаться честно, я боюсь, что при такой скорости поглощения новых знаний и учении на своих ошибках он очень скоро обгонит и меня, и Колю, и Серёжу Одинцова, и даже самого Герра Брауна. Словом, он подаёт огромные надежды. Не беспокойтесь за нас: мы содержимся в тепле и уюте, а еда готовится вкуснейшая.

Могу ли я о чём-либо просить вас, госпожа Гладерика? К сожалению, вас нет сейчас рядом, чтобы ответить на сей вопрос. Я отвечу на него сам: право же, нет. Я могу лишь уповать на ваш ответ. Я буду ждать его, и ждать ровно столько, сколько того требует время! Каковы у вас условия? Как проходят ежедневные занятия? Что происходит на испытаниях? Мне интересно решительно всё! Как и вашего ответа, буду я дожидаться и долгожданной встречи с вами. Храни вас Господь, милая Гладерика.

Искренне ваш,

Александр Стефенссон»

Глава 7. Неожиданный визит

Человек не может работать вечно. В конце концов, даже совершенный с виду механизм рано или поздно будет нуждаться в техническом обслуживании и ремонте. Станки на фабриках стоят выключенными и холодными всю ночь, для автомобилей существует множество мастерских, а уж аэропланы и вовсе большую часть своей жизни проводят на земле. Для людей таковым «ремонтом» вполне может являться отдых. Он практически всегда приятен для нашего тела и души, каким бы образом ни проходил. А уж особенно приятным он становится после долгой и изнуряющей работы, когда человек ощущает его заслуженность. Сам по себе отдых — полезное дело, позволяющее нам восстановить силы перед новыми начинаниями и связанными с ними трудностями. Однако имеет это дело под собою один подлый нюанс: от него становится сложным отказаться в нужное время. Всё же для отдыха должен быть отведён строгий отрезок дня, иначе бы пословица «делу — время, потехе — час» просто бы не имела смысла. Методичный и уместный отдых обязательно вдохновит нас на новый отрезок труда, и можно быть уверенным — после оного всё равно настанет пора покоя.

Эти простые истины были неведомы герру Фридриху Брауну, который видел смысл своей и чужой жизни лишь в непрестанном труде. На этой почве между ним и его подчинёнными — Александром Стефенссоном, Колей Кирсановым, Ваней Орловым и Серёжей Одинцовым — возникли непримиримые противоречия, и с каждым днём недовольство и зубной скрежет юношей нарастали. Сам Браун, хоть и был непоколебимым и твёрдым в своих намерениях, однако не мог не обладать толикой эмпатии. По крайней мере, с каждой неделей продуктивность юношей падала всё ниже и ниже. Порой доходило до того, что они проводили за одной страницей из книги весь день, а под конец проводили лишь пару тонких линий на ватмане. Такое положение дел Брауну, конечно же, не нравилось. Рано утром, в одну из очередных суббот, он позвал всех юношей на кухню.

— Meine freunde, — начал герр, деловито свесившись над кухонным столом, — ви поработаль на славу всё это время, поэтому сефодня я решиль дать вам виходной. Ви вольны идти в город или оставаться в доме.

Юноши переглянулись между собой. В глазах у них читалась радость и облегчение от этой внезапной и приятной вести.

— Мы вам благодарны, — склонил голову Ваня Орлов. — Надеемся, что и вы отдохнёте.

— О, ja, ja, отдыхь мне не помешаль!

— Разрешите идти?

— Разрешаю, — отчеканил Браун и первым покинул кухню.

Через некоторое время все четверо стояли у входной двери, приготовившись выйти. Александр, натянув перчатки на руки, уже было потянул за ручку, как вдруг с внешней стороны послышался стук.

— Войдите, — сказал неуверенно юноша.