Золотые миры

«Ночью бродит туман…»

Ночью бродит туман,
Всё становится белым.
Холод утра несмело
Прорезает зловещий дурман.

Разбросала тоска

Смех глухой и беззубый.
Шевелились безмолвные губы
И сжималась рука.

Но разлился везде

Запах пряного марта…
Ведь пройдёт он, угар-то
Двух последних недель.

Зацветает весна,

Голубея тоскующей далью.
В сердце, скованном сталью,
Натянулась до боли струна…

Только миг — и стихов в исступленье

Звякнут медные звенья…

И сквозь боль улыбнётся весна.

11/ III, 1924

«Двенадцать дней скучала без стихов я…»

Двенадцать дней скучала без стихов я,
Прошла охота, тронул холод дней,
И стёрлись знаки, писаные кровью
В глухой светлице души моей.

Скучали дни, тоскуя, гасли миги,

Мне стали чужды образы стихий,
Покрылись пылью тоненькие книги,
Я разучилась складывать стихи.

Но март завлёк. И захотелось жить.

Ведь жизнь дана, чтобы её любить,
А не на тихое существованье.

В далёком солнце расцвела весна.

Мне хорошо: звучит струна,
Ещё сильны крылатые желанья!

12/ III, 1924

На завтра («На завтра — космография…»)

На завтра — космография:
Зенит, склоненье, азимут,
И толстая тетрадь.
Раскрою, молча взяв её,
Гоняя скуку праздную,
И стану изучать.

Пусть много непонятного,

Все формулы решительно
Запомню наизусть.
Пусть много неприятного,
Работа утомительна,
Трудна, так что же? Пусть!

Из формул математики

Легко искать нетленное,
Хоть до потери сил…
А вечером слагать стихи
Про вечную вселенную,
Про шествие светил…

13/ III, 1924

«Тёплым солнышком согрета…»

Тёплым солнышком согрета,
Нежной думой создана,
Подошла, играя светом,
Синеглазая весна.

Душу тронула улыбкой,

Синим небом расцвела,
Крылья изогнула гибко
У немытого стекла.

И когда за плотной ставней

Шевельнулась тишина,
Проскользнула песней давней
Тихо-грустная весна.

А вдали, где чад лампадный

Душу-бурю обманул,
Кто-то грустный, кто-то жадный
Ищет девочку весну.

13/ III, 1924

Блоку («С тёмной думой о Падшем Ангеле…»)

С тёмной думой о Падшем Ангеле,
Опуская в тоске ресницы,
Раскрываю его евангелие,
Его шепчущие страницы.

И у храма, где слёзы спрятаны,

Встану, робкая, за оградой.
Вознесу к нему мысли ладаном,
Тихо сердце зажгу лампадой.

Всё, что жадной тоской разрушено,

Всё, что было и отзвучало,
Всей души моей стоны душные
Положу к его пьедесталу.

И его, красивого, падшего,

Полюблю я ещё сильнее.
Трону струны его звучащие
И замолкну, благоговея.

13/ III, 1924

«Дрожащий сумрак бледен и угрюм…»