Золотые нашивки

— Один только раз попытался «Летучий Голландец» обмануть судьбу, — снова начал мой собеседник. — Во время своего трехнедельного пребывания на берегу Вандердеккен страстно влюбился в дочь богатого французского купца — Дорис де ля Круа. Она тоже полюбила его. Сыграли роскошную свадьбу, на которой присутствовал весь город.

Вандердеккен был счастлив и забыл о том, что это был двадцать первый день его пребывания на берегу.

Ровно в полночь, когда веселье было в самом разгаре и капитан танцевал с Дорис, за окном раздался шум отдаваемого якоря.

Капитан прислушался. По лестнице, ведущей в зал, кто-то поднимался. Ступени скрипели под тяжелыми шагами. Дверь отворилась, порыв холодного ветра ворвался в комнату и погасил свечи в канделябрах. Только две оставались зажженными и тускло освещали испуганных гостей.

На пороге стоял боцман Торп. Морская тина облепила его одежду. Глаза на синем распухшем лице были закрыты.

Он поднял руку, с трудом разжал рот и голосом, похожим на скрип ржавого железа, произнес: «Капитан, время истекло! Корабль стоит в порту. Экипаж ждет тебя. Слышишь стоны и крики? Это погибающие люди зовут на помощь! Пойдем…»

Вандердеккен выпустил руку своей невесты, медленно повернулся и, не говоря ни слова, пошел за боцманом…

Незнакомец поднялся.

— А Дорис? Что стало с ней? — прошептал я.

— Говорят, что она сошла с ума. Ну, мне пора. Я должен идти. Надеюсь, что мы не встретимся в море.

Мой собеседник надел плащ, запахнулся, и не успел я опомниться, как он, словно призрак, исчез за внезапно открывшимся окном.

Через несколько мгновений со стороны бухты послышался скрип выбираемого вручную якоря…

Я вздрогнул и посмотрел вокруг. Камин догорел. На столике, за которым сидел незнакомец, стоял недопитый бокал коньяка, а на белой скатерти возле него тускло поблескивал старинный золотой гульден…

Нардин умолк.

— Здорово! Вы настоящий сказочник, Владимир Васильевич, — закричали курсанты. — Надо же все так придумать.

— Я ничего не придумал. Все правда.

— Ну, уж тут мы вам не поверим.

— Вот и жаль, что вы такие маловеры, во всем сомневаетесь. Слушайте дальше. Это еще не конец истории. Дело в том, что недалеко от «Звенящей шпоры» производилась съемка кинокартины «Летучий Голландец». Погода, как я вам говорил, была отвратительная, холодная. Актер, игравший роль Вандердеккена, в перерыве между съемками захотел погреться и прямо в гриме и костюме зашел в «Звенящую шпору». Я сам долго не мог оправиться от удивления, когда увидел его в таком виде. Он оказался веселым и общительным парнем и талантливо, не выходя из роли страшного капитана, передал мне сюжет картины, в которой снимался. Кстати, артист был выходцем из русской семьи, и мне очень обрадовался. Вот и все.

— А гульден? — хитро улыбнулась Зойка.

— Вот гульден, вы уж меня простите, я придумал, чтобы вам было интереснее.

В МОРЕ

После десятидневного пребывания в море приподнятое настроение, охватившее курсантов в первые дни плавания, у большинства исчезло. Очень уж все оказалось прозаичным. «Ригель» не зашел ни в один порт. Поднимали и убирали паруса, лавировали, вставали на якорь в пустынных бухтах, на стоянке проводили шлюпочные учения. Гребли до одурения, до мозолей. Несли скучные дежурства на камбузе, драили медяшки, убирали, мыли палубу…

У многих представление о море создалось по прочитанным книгам. В них бурлили страсти, совершались героические поступки, моряков ожидали приключения. Все было красиво, легко, необычно. Привлекали блестящая штурманская форма и романтичные рассказы старшекурсников. Что знали они о море? И вот первая неделя плавания. Ничего похожего на прочитанное. Все иначе, буднично и однообразно.

Практиканты ждали другого. Свирепых штормов, борьбы со стихией, случаев, когда можно будет показать личную отвагу, портов, где их встретят незнакомые девушки, чего-то неизведанного, нового… А тут, как назло, стояла хорошая, тихая погода, проявить себя было негде. Какая же здесь романтика? Те же занятия в училище, перенесенные на палубу судна. И хотя они знали, что на паруснике вряд ли попадут за границу, мечталось об этом… На авралы выходили неохотно. Надоело. Капитан ни у кого не вызывал восторга. Всегда ровный, вежливый, приветливый, он не соответствовал тому образу «выжимателя ветра», который им хотелось видеть на мостике парусника. Его частенько сравнивали с капитаном «Алтаира». Тот был иным…

В свободное от вахт время курсанты валялись на койках, втихаря курили в кубриках, ворчали на скуку и старались избежать «мероприятий». Хабибулин решил уйти из училища.

— Поплаваю до осени и уйду. Не моя стихия. Чего тут интересного?

— А ты чего ждал? Хотел сразу командовать судном?

— Совсем не то. Понимаете, я хотел, чтобы меня что-то увлекло, захватило. А здесь… Море, судно и бесконечное однообразие.

— Зачем же ты выбрал Мореходку?