Золотые нашивки

Ходить по палубе трудно, скользко. Корма то взлетает вверх, то проваливается в водяную яму. Пенные потоки заливают подветренный борт, наполняют палубу до середины. Волны с громким шипеньем обрушиваются на судно. Кажется, вот сейчас все смоет, но корма уже снова взмывает кверху, а волна уходит под корпус. Бушприт глубоко ныряет в воду, сердитый бурун поднимается у штевня и падает обратно в море бурлящим каскадом.

По серому, низко нависшему небу несутся рваные клочья облаков. Море тоже серое, с бесконечной вереницей волн. Они бегут за кормой до самого горизонта. Солнце не показывается, как его ни ждут моряки.

Ребятам достается здорово. Вахтенные вымокли до нитки. Не спасает и штормовка. Но курсантов это не смущает. Все работают быстро, четко, весело. Никто не жалуется на трудности. Все как-то подтянулись. Правда, длительная качка сказывается. Кое-кто укачался, но и они не оставляют работу.

Ночью прошли Зунд — пролив между Данией и Швецией. Навстречу попадалось много судов. Их огни виднелись повсюду. Капитаны опасались столкновения и не сходили с мостика до тех пор, пока парусники не миновали Скаген. К большому удовольствию всех, погода здесь начала исправляться, а когда баркентины вышли в Северное море, появилось солнце. Все кругом засверкало, заискрилось. Ветер перешел на попутный. Под горячими лучами высыхала палуба. От нее поднимался пар. Курсанты вытаскивали свои постели и одежду для просушки.

Вскоре в дымке открылись синие скалистые берега Норвегии. До Тронгейма оставалось немного. На «Алтаире» прибавили парусов, и он стал обгонять «Ригель». Шведов хотел войти в порт первым. Нардин понял его замысел, усмехнулся и парусов не прибавил. Ну, придет «Алтаир» на какой-нибудь час раньше? Что из этого? А у него на «Ригеле» еще полно всякой работы: надо привести судно в порядок после штормовой недели.

Берег приближался, становился выше. Он менял окраску, из синего превращаясь в серый с зелеными пятнами лугов. Уже можно было разглядеть, как по дорогам катятся крошки-автомобили, стоят домики под красными крышами, обнесенные белыми квадратиками заборов, и полосатые, похожие на матросские тельняшки, маяки. Баркентины еще раз сменили галс и легли курсом на Тронгейм.

К «Ригелю» ошвартовался мореходный, увешанный толстыми кранцами, бот. На палубу поднялся норвежский лоцман — толстый, низенький, с обветренным, изборожденным мелкими морщинками лицом и короткой трубкой в зубах. Настоящий «морской волк».

— Приветствую вас, капитан. Лоцман Иверсен. Какую погоду встретили? — поздоровался он с Нардиным, подавая ему лоцманскую квитанцию. — Потом заполните. Так держать! Можно убирать паруса.

Впереди уже различались строения города, песчаная отмель слева с маячком-мигалкой на ее оконечности и черная полоска волнолома. Волнолом и причальная стенка образовывали ворота, узкие и длинные. Они вели в обширный закрытый бассейн. Владимир Васильевич в бинокль видел, как «Алтаир» спустил все паруса и под мотором проскользнул в гавань.

Вблизи от «Ригеля», купая палубы в воде, крутилось несколько спортивных яхт. Загорелые парни и девушки в темных очках, шортах и ярких свитерах приветственно поднимали руки. Сделав поворот под кормой баркентины, яхты неслись к воротам, как бы приглашая «Ригель» следовать за ними.

«А что, если… — мелькнула озорная мысль у капитана, — пусть мальчики поволнуются и почувствуют свою ответственность за все…»

Он посмотрел на тугие паруса, наполненные ветром. Снова взял бинокль. До порта оставалось не больше двух миль. Вход в гавань казался очень узким. Малейшее изменение ветра — и судно может нанести на одну из дамб. «Все должны быть наготове, — подумал он, — если увижу, что чисто не проходим — помогу машиной».

— Я хотел бы войти в порт под парусами, пайлот[2]. — Нардин остановил лоцмана, прохаживавшегося по мостику.

— Под парусами? Рискованно, здесь узкий вход.

— Ничего. Ветер благоприятный. Войдем.

— Что ж, давайте. — Старик весело взглянул на Нардина. — Если уверены в успехе. Но прошу записать, что я советовал пустить машину. Вы понимаете, я обязан так говорить. В нашем деле риск исключается, если он не вызван необходимостью.

Нардин кивнул головой:

— Да, конечно, но мы войдем.

— Машину пускать? — подошел к нему третий помощник, видя, как уменьшается расстояние между судном и берегом.

— Подождите. Пойдем так. Все по местам! Скажите механикам, чтобы не было осечки. Телеграф на «товсь».

— Пожалуй, не пройдем, Владимир Васильевич, — с сомнением сказал третий помощник. — Узко.

— Пройдем.

Нардин взял мегафон. Команда стояла по местам, ожидая распоряжений.

— Будем входить под парусами! Все зависит от вашей работы. Действовать — быстро и точно.

Курсанты с восхищением смотрели на капитана. Заход в гавань под парусами. Об этом они мечтали. Шикарно! Они уж постараются.

— Я говорил, что Володя все может, — сказал Тронев Батенину. — Сейчас норвежцы увидят класс.

— Как бы в лужу не сесть. Опасно.

— И не думай. Войдем. Если Володя решил, значит, он все учел, рассчитал.

«Ригель» шел левым галсом, поднимая под штевнем невысокий бурун.