Золотые патроны

У рощи мы подождали Алексея с Павлом. Они несли всего двух чирков. Патронташ Павла был полон.

— Что так?! — удивился Нефедыч.

— Да не налетало! — с сожалением и досадой ответил Скворцов.

— Не ври! Зевал бы меньше! — зло, так же, как и мне в первый вечер на пасеке, бросил Алексей.

Лицо его было хмурым. Алексей явно был чем-то недоволен, чем-то раздражен.

— А ты? — спросил его дед.

— Да ну!

Мы с Нефедычем переглянулись.

До самой пасеки я думал о том, почему Алексей, который за эти дни свыкся, казалось, со своим новым положением и который иногда даже шутил и смеялся, почему он снова настолько чем-то встревожен, что даже резко одернул своего друга. Ведь перед Павлом, как я заметил, он благоговел и не перечил ему ни в чем. Снова «почему». Но догадки есть догадки. Нужно было по душам поговорить с Алексеем, узнать все.

Видно, об этом же думал и Нефедыч, молчавший до самого дома.

За весь день так и не удалось расспросить Алексея о том, что произошло в скрадке, — мешал Павел. Делал он это, казалось, без всякого умысла. Варили обед — он работал вместе со всеми, дед позвал Алексея к ульям — он тоже предложил свою помощь; послал Нефедыч нас мордушки потрясти — и он с нами, в общем, вел себя, как обычно, услужливо. Это меня все же не успокоило.

«Завтра с Алексеем пойду на охоту», — решил я и во время осмотра мордушек договорился с ним об этом.

В тот день на пасеку пришел пограничный наряд. Дед угостил солдат медом, а они, выбрав подходящий момент, сообщили мне, что начальник заставы получил предварительный ответ. Все совпадает. Жил в деревне, уехал. Я поблагодарил их за информацию и попросил передать, что подозрений своих не снимаю.

После ужина, пожелав всем спокойной ночи, забрался я на чердак и стал слушать перекличку дроздов, крякух и сердитую ругань атаек. Не спалось. Внизу о чем-то разговаривали. Потом все стихло, и я заснул.

Разбудил меня громкий разговор, доносившийся из комнаты. Я различал голоса, не понимая слов. Особенно выделялся голос Нефедыча. Чувствовалось, что Нефедыч сильно рассержен. Что-то глухо стукнуло, резко распахнулась дверь. Я решил спуститься вниз и узнать, в чем дело, но когда подошел к дверке, то увидел, что лестница убрана, а кто-то торопливо идет к озеру. Потом слышно было, как устанавливают весла. Скрипнула уключина.

Я спрыгнул на землю, быстро вошел в комнату и услышал тихий, но непривычно строгий голос Нефедыча.

— Завтра чтобы здесь его ноги не было. Понял? Не останешься без него — мотай и ты. Иди к своим баптистам. Привел…

Я чиркнул спичку и зажег лампу. Дед стоял возле Алексея, запустив пятерню в бороду. Лицо у него было злое. Алексей сидел с опущенной головой и теребил пальцами полу рубахи.

— Что случилось, Нефедыч? Где Скворцов?

— Взбрыкнул, видишь ли, Скворцов этот. Как намедни Алеха. Ни скажи слова супротив.

— Да где же он?!

— Что о нем думать. Прийдет, не съедят волки.

Я ничего не мог понять из ответов пасечника и попросил объяснить поподробней, что все-таки произошло между ними. Оказывается, в скрадке, во время охоты, Скворцов рассказывал Алексею о том, как хорошо жить за границей, особенно тем, кто верит в бога. Молись — никто тебе слова не скажет. Не первый раз вел разговор Скворцов с Алексеем на эту тему, и Алексей всегда слушал его внимательно, но в скрадке, как считал Алексей, разговаривать некогда, нужно ждать утку. Он нервничал, вскидывал ружье с запозданием и все время мазал. Но там, в скрадке, он ничего не говорил Скворцову. Лишь когда увидел у нас хорошую добычу, охотничья гордость его была задета, и он грубо оборвал приятеля. Сегодня дед вновь предложил пойти постоять зорьку в камышах. Сказал, что Алексея возьмет с собой и научит стрелять не только по тем уткам, которые садятся на голову. Задетый несправедливым обвинением, Алексей ответил, что в ту охоту показал бы себя, если бы Скворцов не отвлекал его разговорами. Нефедыч начал стыдить Скворцова, тот сделал вид, что его обижают слова пасечника, но спорить с ним не стал, а вышел из комнаты. Все это я понял из сбивчивого рассказа Нефедыча.

— Но ведь он, деда, по-божески говорит…

— Я те дам по-божески! Я те…

— Вот что, — прервал я воинственную речь старика. — По-божески или нет, мы потом разберемся, а сейчас давай, Алексей, на заставу. Только бегом. Сколько силы хватит. Передай: Скворцов может сегодня попытаться уйти за границу.

— Куда-а?!

— За границу! Некогда мне сейчас объяснять. Сам поймешь потом. Сейчас — бегом давай!