Золотые врата. Трилогия (СИ)

– Полстаканчика? – с сомнением переспросил Игорь, проверяя свои ощущения. Похмелье, вроде бы прошло, но заглушить боль не мешало бы. Суки, неужели ребра сломали? – Если угостишь – за мной не пропадет, сам знаешь, – решился он.

Трофимыч метнулся в дверь, затопал по лестнице. Через пять минут он принес почти полную майонезную банку, в которой плескалась прозрачная жидкость, бутерброд с засохшим сыром и рваную газету.

– Вот, спиртяшкой разжились, – похвалился он, – не «Рояль» какой, а натуральный медицинский. Я тебе разведу, а ты уж сам принимай, по мере надобности. – Он развел спирт в пивной бутылке, затем намочил газету и протянул Корсакову, – на, приложи к морде. Оттянет, опухоль снимет. Правда, все равно завтра будешь разноцветный, как светофор.

– Сам знаю.

Игорь выпил полстакана, откусил кусок бутерброда. Спирт ожег разбитые губы, но боль в ребрах понемногу отпустила.

– Уф, – с облегчением выдохнул он, – ты иди, Трофимыч. Мне действительно отлежаться надо. Спасибо.

– Не на чем, – Трофимыч пошарил по карманам, вытащил полпачки «Примы» и положил Игорю под руку, – вот еще тебе. Ну, давай, лечись.

Ночь прошла в полубреду: Игорь то забывался кошмарными снами, которых не мог вспомнить, то просыпался от боли в ребрах, снова пил спирт и проваливался в очередной кошмар. Утром он решительно отставил недопитый спирт, дотащился до ванной, кое‑как разделся и, включив воду, уселся прямо на пол под струю воды. Воды была ледяная и его колотило так, что стучали зубы, зато в голове прояснилось. Ребра еще давали о себе знать, но боль отступила, будто спряталась вглубь тела.

Растеревшись тряпкой в разводах краски, Корсаков кое‑как прибрался в комнате, даже пристроил на окна выбитую фанеру. Под сброшенными на пол холстами он обнаружил кошелек Анюты с двумя сотнями долларов. Видимо она сунула его под картины, пока папа и его охранники были заняты Игорем. Найдя маленькое зеркало, Корсаков полюбовался своим лицом. Нос на месте, зубы целы. Когда‑то был симпатичным, как девчонка – приятели подначивали, попрекая аристократическим профилем и голубыми глазами. На девчонок глаза действовали, как половой аттрактант. Игорь повернулся к свету. Опухоли не было, но фонарь под глазом был на загляденье. Это ничего, решил он, бывало и хуже. Вот только глаза потускнели и выцвели, как у старика…

Переулками он вышел к метро «Арбатская», обменял сто долларов и купил ящик пива – надо было отблагодарить Трофимыча за заботу. Взвалив ящик на плечо, стискивая зубы от проснувшейся в ребрах боли, добрался до дома. Бомжей не было – ушли на промысел. Игорь отнес им пиво, взял себе три бутылки и уселся на пустой ящик во дворе.

Солнце, пробиваясь сквозь бегущие облака, заглядывало во двор. Корсаков грелся на солнце и пил пиво. Правда, пил он без особой охоты и удовольствия, исключительно в лечебных целях – после двухдневной пьянки так просто не оклемаешься. Возраст не тот, здоровье не то. Это в двадцать лет неделю пьешь – день пластом лежишь, а теперь наоборот: день пьешь – три валяешься.

По переулку мимо двора прошла веселая компания. Двое забежали под арку и, не обращая внимания на Корсакова, помочились на стену. Бывает. Иной раз и парочка забредает в любовном томлении. Условий здесь никаких, даже прилечь не на что, но было бы желание…

Он откупорил новую бутылку, отхлебнул пива и закрыл глаза. Сдохнуть, что ли? Четвертый десяток идет, а ни кола, ни двора не нажил. Алименты и то платить нечем. Жизнь, конечно, одна, но это не жизнь. От клиента до клиента, от пьянки до пьянки. Вот узнаю, что с Владиком, а там может…

– Привет живописцам!

Корсаков заморгал, прищурился, разглядывая вошедшего во двор мужчину.

– А‑а. Здравия желаю, товарищ старший лейтенант.

Сергей Семенович Федоров – местный участковый, чуть косолапя подошел к Игорю, пожал руку и устроился рядом на ящиках. Сняв фуражку он вытер платком вспотевший лоб с залысинами, снял галстук‑самовяз и расстегнул пару пуговиц на форменной рубашке.

– Уф, упарился. Пока весь район обойдешь – ног не будет.

– Пива не хотите? – предложил Корсаков.

– Почему же не хочу? Очень даже хочу, – Федоров достал компактную открывалку, ловко сковырнул пробку и, присосавшись к горлышку, долго и с наслаждением глотал пиво. – Ох, хорошо, – сказал он, наконец оторвавшись от бутылки. – Ну‑ка, покажи, как тебя разукрасили.

Игорь нехотя повернул к нему голову. Федоров со знанием дела осмотрел синяк.

– Тоже в своем роде художественное творчество. В глаз тебе неплохо дали. Похоже ногой.

– Похоже, – согласился Корсаков.

– Сосудики в глазу полопались – вампир, а не художник. Зубы целы?

– Целы. Ребро, кажется, сломали. А может и два.

– Печень не отбили?

– Вот, – Игорь приподнял бутылку с пивом, – проверяю.

– Что ж ты один на этих бугаев полез, а, Игорек?

– Вы, похоже, все знаете.

– Работа такая, – усмехнулся участковый, – этот крутой мужик сразу от вас в отделение приперся. И Владика приволок.

– Шумно было?