Золушка

Золушка

Aschenbrödel

(1900)

Сад на задворках.

Золушка:

Рыдать не стоит, что они

до слёз меня бранят, беда —
рыданья сами, но не брань.
Не стану плакать об их зле,
и злоба станет добротой,
как сдоба сладкой; если ж я
рыдать бы стала — туч темней
сгустилась б злоба, свет закрыв.
Нет, злобу плач так тяжелит,
что слёз не хватит для того,
чтоб ими злобу утолить.
Зло у меня отняло б жизнь,
оно — чудовище, оно
объело б до смерти меня.
Как мне приятен злобы яд,
ведь я не плачу, а смеюсь,
и только слёзы счастья знаю,
бездумного веселия.
В моей крови сидит каприз,
не ведающий о слезах.
Когда меня до слёз бранят,
во мне рыдает тайный смех,
к их злобе моя радость льнёт,
она не злится и на злость.
Слепая ярость стрелы шлёт
за мной — с них каплет злости яд, —
а я смеюсь. Моя душа
как солнце светит им в ответ.
И даже если тихий луч
их не коснётся — ослепит
их злое сердце миг любви.
К тому ж — я вечно занята,
нет времени рыдать, на смех же
найдётся время! Труд смешит.
Смеются руки от труда,
смеётся сердце от души,
и всяк смеётся им в ответ,
волей–неволей. Что ж, душа,
давай–ка высмеем наш плач.

Собирается уходить. Её сестры подходят к окну на верхнем этаже.

Первая сестра:

Эй, что стоишь, как столб среди

двора, под солнцем полдня? Что,
вообразила — от тебя
нет силы глаз отвесть, поди?
Долой, на кухню, слышишь? Марш!
Не забывай свой жалкий долг!

Золушка:

Иду, иду. Утишь свой гнев.

Застигла мысль меня врасплох,
когда на кухня шла я; вот,
я думала, какие вы
красивые, ты и сестра,
как гордо лик несёте свой,
я вам завидую. Прости,
и я послушно удалюсь.

Уходит.

Первая сестра:

Тупа — и ей бы всё мечтать!

Не слишком ли мы к ней добры?
Тайком высмеивает нас,
а схватишь за руку — плутовка
тотчас состроит мину скорби.
За хитрую нерасторопность
я плетью её накажу.
Пусть ткань работы обовьёт
её, как облако из сажи.
О красоте дам помечтать
ей, лицемерке, что сейчас
в безделии скучала. Ну,
пойду задам работы ей.

Закрывает окно.

Смена декораций.

Комната в королевском дворце.