Золушка и Мафиози

Тициано — негодяй и манипулятор, он так и не понял, что слово "нет" применимо и к нему, и, возможно, именно из-за всего этого он не видит проблемы в том, чтобы признаться в своих поступках и мыслях, даже самых худших, как, например, когда он мне не доверял.

Несмотря на все сожаления, мой муж никогда не давал мне повода для подозрений. Мне еще многое предстоит узнать о нас обоих, но я уверена, что не хочу быть параноиком и постоянно подозревать его. Так что я не чувствую ни малейшей угрозы.

— Поговорим о посуде? — Подмигиваю я. — Ты же знаешь, что мне на это наплевать, не так ли? Если бы это зависело от меня, мы бы использовали одну и ту же круглый год.

61

ТИЦИАНО КАТАНЕО

— Сынок. — Мама встречает меня в прихожей, одетая в белое платье и золотые туфли на каблуках, являющая собой образец элегантности. Ее улыбка, однако, достаточно широка, чтобы вызвать у меня подозрения. — Я ждала тебя.

— И чем же я обязан такой чести, мама?

Я сужаю глаза, и она фыркает, как будто мое беспокойство совершенно излишне. Адреналин от работы, в которую я был погружен весь день, все еще бурлит в моих венах, что делает расчетливую медлительность шагов матери по направлению ко мне еще более подозрительной.

Одна из ее рук обхватывает мою талию в знак молчаливого приглашения идти рядом с ней. Я вдыхаю характерный для этого дома аромат красного дерева и сосны и соглашаюсь.

— Мы получили приглашение.

— Мы получаем десятки разных приглашений каждый день, мама. И с каких это пор именно ты объявляешь о них? И почему это я, а не Рафаэла?

Я прекращаю идти, когда понимаю, что она намерена отвести меня в столовую, хотя каждый вечер я забираю сперва куколку, чтобы ей не пришлось спускаться вниз одной.

— Ну, — начинает она, делая резкую паузу после одного слова. — Я боялась, что она может обидеться.

— А почему приглашение должно обидеть Рафаэлу, мама?

— Она отказывается открывать свадебные подарки, на которых нет ее имени, — покровительственно говорит она. Я делаю мысленную пометку поговорить с персоналом нашего крыла. То, что происходит там, должно оставаться там. Как бы ни была убедительна Анна Катанео, я уверен, что смогу быть более убедительным. — И я не знаю, как Рафаэла отреагирует на то, что ее имени нет в приглашении. Скорее всего, это была непреднамеренная ошибка, наверное, напечатали до вашей свадьбы, — заверила она меня, проведя руками по темным волосам.

— Ну, если ты хотела, чтобы наша семья была там, тебе стоило постараться.

Моя мама громко смеется и отмахивается от моих слов кивком.

— Прекрати нести чушь, конечно, ты идешь.

— Нет, не иду, — серьезно предупреждаю я, и мама моргает, пригнув голову, когда понимает, что я говорю всерьез.

— Ты ведешь себя глупо, Тициано. — Я закрываю глаза, делая долгий вдох. Когда я снова открываю их, то делаю несколько шагов в сторону и кладу одну руку на талию, повернувшись лицом к матери. — И не смотри на меня так! Я ждала, когда ты поймешь, насколько абсурден этот твой брак, который и на брак то непохож, но это слишком затянулось, Тициано.

— А на что это похоже? — Спрашиваю я, приподняв брови.

Она фыркает жестом, который она сама сочла бы недостойным, если бы он исходил от кого-нибудь другого.

— Я прекрасно знаю, кто мои дети. Я уже несколько недель жду, когда эта девочка исчезнет.

Я издаю короткий смешок и поднимаю глаза. Боже дай мне сил!

— Было бы разумно остановиться на этом, — предупреждаю я, внезапно становясь серьезным, и мама бледнеет, ведь она не лгала, когда говорила, что прекрасно знает, кто ее дети. Я никогда не разговаривал с ней так, как сейчас, потому что до сих пор у меня не было для этого повода. — Этот тон — не единственное, о чем я говорю мама, я больше не намерен терпеть твое пренебрежение по отношению к моей жене…

— Тициано, — прерывает она меня, прижимая руку к груди, с глазами, полными крокодильих слез.

— И ты должна помнить, — продолжил я, как будто она меня не перебивала, — что я не обладаю изяществом твоего старшего сына. Запрет на то, чтобы она присутствовала на твоих драгоценных мероприятиях, будет последним пунктом в очень длинном списке наказаний, который я уже начал себе представлять.

— Это не я отправляла приглашения, — защищается она, фальшиво обидевшись.

— Не прикидывайся идиоткой, мамочка, потому что это не так. Была по крайней мере дюжина разных способов справиться с этим, и ты выбрала самый худший: ты предпочла ткнуть меня лицом в поведение, которое поощряла со дня моей свадьбы. Теперь с этим покончено.

Она открывает рот и качает головой из стороны в сторону.

В ее глазах читается вопрос "Как ты смеешь?".

— Нравится тебе это или нет, но я выбрал Рафаэлу, — я полностью игнорирую ее попытку молчаливого манипулирования и продолжаю говорить. — Я выбрал жить здесь с ней, и у тебя есть два варианта: либо принять это, либо попрощаться, потому что, хотя статус моей матери гарантирует тебе милость, которую я не оказал бы никому другому, я больше не позволю так обращаться с моей женой в ее доме.

— В моем доме! — Она задыхается от возмущения.