Золушка и Мафиози

Я стягиваю бюст платья, и ее груди с розовыми твердыми сосками подпрыгивают и сдавливаются моими ладонями, пока Рафаэла не начинает умолять о дыхании. Только тогда я отстраняюсь, медленно смачивая губы, наслаждаясь зрелищем.

Голубой цвет ее радужки поглощен чернотой зрачков, припухший рот измазан помадой, а волосы в беспорядке из-за неуверенно распущенной прически.

— Идеально, принцесса, — я погружаюсь в ее грудь, посасывая сосок, обводя его языком, а затем царапая зубами.

Рафаэла испускает слабый крик, ее тело прижимается к стене, а моя рука находит другой сосок и играет с ним между пальцами. Она теряет себя в ощущениях. Я впитываю каждый ее стон, питаясь отчаянными движениями ее тела. Я целую, лижу и сосу, пока Рафаэла не растворяется в моих руках и не начинает тереться об меня, отчаянно желая большего. Пока у меня не останется никаких сомнений:

О на может ненавидеть меня сколько угодно, но она сделает это в моей постели и будет просить пожалуйста.

34

ТИЦИАНО КАТАНЕО

— Надеюсь, ты пойдешь сразу в нашу комнату, — предупреждаю я, позволяя Рафаэле толкнуть меня под руку. Она бросает мне сердитый взгляд через плечо и топает прочь. Я даю ей пять минут, чтобы последовать за ней, и цокаю языком, когда обнаруживаю, что она все еще в свадебном платье. — А я-то думал, что упустил время, чтобы развернуть свой подарок…

— Мне нужна помощь с платьем, — признается она, ее голос звучит сквозь зубы, и я смотрю на ряд микрокнопок на ее спине. Их там десятки.

Я облизываюсь, снимаю пиджак и позволяю Рафаэле увидеть улыбку в уголках моих губ в зеркале, перед которым она стоит. Я отстегиваю свою двойную кобуру и оставляю ее на серванте рядом с дверью.

Я полностью разоружаюсь, а затем приближаюсь, неся только свой любимый нож, который всегда со мной: дамасская сталь с замысловатыми узорами и прочной рукояткой из слоновой кости.

— Просишь так мило… — шепчу я ей на ухо, встречаясь с ней взглядом через отражение.

Ее веки медленно опускаются, и она вздрагивает, но, поняв это, Рафаэла открывает глаза, решив сопротивляться. Я громко смеюсь.

В двух шагах от нее я кладу нож на комод и снимаю галстук. Бросаю его на пол, не сводя глаз с жены. Я расстегиваю пуговицы на своей рубашке, наблюдая за тем, как медленно колышется ее горло. Рафаэла остается неподвижной, гордой статуей, но я вижу, как слегка дрожат ее губы, как учащается дыхание, как руки сжимают юбку платья с каждым обнаженным участком моей кожи.

Ее расширенные зрачки теряются в моих татуировках, начинающихся на шее и спускающихся все ниже и ниже, пока они не оказываются на моих руках, расстегивающих брюки и спускающихся по ногам.

Рафаэла поджимает губы, выдыхая в предвкушении, когда я запускаю пальцы в свои трусы-боксеры. Я практически слышу, как колотится ее сердце, когда я разрываю ткань, и мой член вырывается на свободу. Она задыхается, ее решимость казаться безразличной была предана ее собственными глазами, когда они искали мои.

Я достаю нож, лежащий на комоде. Рафаэла вздрагивает от одного лишь соприкосновения моей кожи с ножом. Смеясь, я сокращаю расстояние между нами и собираю ее волосы вокруг одного плеча. Тупой стороной ножа я снимаю одну за другой пуговицы с домиков. Я делаю это нарочито медленно. С каждой секундой близости дыхание Рафаэлы становится все более интенсивным, ее грудь поднимается и опускается все быстрее. С каждой расстегнутой пуговицей она все больше обнажается, и не только кожа, но и ее реакция.

Ее волосы дрожат под холодными прикосновениями моих пальцев, и она слегка наклоняется ко мне, не осознавая предательства собственных конечностей.

Я добираюсь до последней кнопки и прижимаю ледяную сталь к ее пояснице, вознагражденный ее восхитительной дрожью. Моя куколка любит забавные игрушки? Однако она отстраняется от меня прежде, чем я успеваю это проверить.

Моя жена оборачивается, придерживая под грудью свадебное платье. Смесь возбуждения, непокорности и гнева в ее взгляде — это новый вид афродизиака. Она смотрит между кроватью и мной, снова и снова, прежде чем сделать глубокий вдох, просунуть руки в широкие бретельки платья и отпустить его, позволяя ему скользить по ее телу, пока оно не скапливается в облако на полу.

Рафаэла выходит из объемного кокона с красным лицом и еще одним вызывающим взглядом, забирается на кровать и ложится лицом вверх, без движения. Ясное намерение, стоящее за ее действиями, вызывает у меня искренний смех. Это сработало бы с мужчиной лучше меня, с меньшим терпением, чем я, с меньшей решимостью, чем я. Например, с Данило, женихом, которого Витторио устроил для Рафаэлы, наверняка обиделся бы на ее притворную холодность и сдался.

Жаль, что моя куколка не вышла за него замуж.

— Я думал, ты уже поняла, что я терпеливый человек, куколка, — говорю я, отходя к кровати. — Не зря меня называют человеком с железным терпением, хотя в мои обязанности не входит добывать информацию у наших врагов. Боль — не единственная моя специализация, Рафаэла.