Золушка и Мафиози

— Это опасное утверждение, — говорит она с лукавой улыбкой и озорным блеском, сменившим разочарование, которое было в ее глазах всего несколько секунд назад.

— Но я все равно говорю это.

Рафаэла закусывает губу и смотрит на меня, словно раздумывая, стоит ли что-то говорить.

— Мне будет не хватать ужина только с тобой, — признается она в том, на что у меня не хватило смелости. — Думаю, я уже привыкла к этому.

Я наклоняюсь над столом, сближая наши лица, как будто собираюсь открыть ей секрет, хотя она уже отправила слуг, и мы остались дома вдвоем.

— Мы всегда можем досадить Витторио и найти еще одну причину, чтобы он нас наказал.

Рафаэла громко смеется.

— Уверена, ты бы с удовольствием это сделал.

— Раздражать Витторио — это почти мой любимый вид спорта.

— А какой у тебя первый?

— Формула 1.

— Да уж! — Она закатывает глаза и хлопает себя по лбу. — Это был глупый вопрос. Конечно, Формула-1. — И она смеется.

— А что насчет тебя? У тебя есть что-то?

— Вообще-то я никогда не была спортивным фанатом…

Она облизывает губы и смотрит на меня так, как будто что-то затевает.

— Но недавно, кажется, я открыла для себя один вид спорта, который мне очень нравится.

— Правда? А что это?

— Езда верхом.

Теперь моя очередь смеяться.

48

ГАБРИЭЛЛА КАТАНЕО

Еда во рту на вкус как картон, а может, это просто ненависть, бурлящая в желудке, делает все горьким и плохим. Обеденный зал с его угнетающе роскошной мебелью из темного дерева такой же, как и каждый вечер. Неприятная атмосфера такая же, как и каждый вечер, но моя готовность мириться с ней, кажется, меньше, чем когда-либо.

Сидя слева от Витторио, я медленно качаю головой. За столом, как всегда, полно семьи. Я медленно отрезаю еще один кусок стейка, когда в мои уши вплывает голос Анны Катанео. Она единственная, кто заговорил с начала ужина.

— Мои подруги очень обиделись, — жалуется она. — Так, как их оставили. Мы должны все исправить. Такое поведение недопустимо.

Я смотрю на Рафаэлу, моя подруга медленно выдыхает, ее взгляд переходит с Анны на Витторио, и я понимаю, что мой муж — единственная причина, по которой моя подруга до сих пор не дала Анне того, чего она заслуживает.

Моя свекровь критикует Рафаэлу с самого начала ужина, и она не прилагает особых усилий, чтобы говорить завуалированно. Добро пожаловать в семью так, как это может сделать только Анна Катанео.

Она не была столь прямолинейна, как в предыдущие вечера, когда мой зять и его жена были еще под запретом, но каждая душа в столовой прекрасно понимает, что Анна испытывает отвращение к тому, что дочь кухарки сидит за ее столом, да еще и замужем за ее сыном.

Какая чертовски высокомерная женщина. За свою жизнь я встречала очень плохих людей, но моя свекровь, это совершенно новый вид, который я до сих пор не могу понять.

Я откусываю еще один кусок и медленно пережевываю его.

Витторио спокойно ест, вероятно, даже не слушая мамину литанию. Несмотря на то, что он всегда следит за окружающей обстановкой, он очень хорошо умеет погружаться в свои мысли, когда это ему удобно. На таких ужинах я обычно поступаю так же, но не сегодня. Не тогда, когда вижу, что Рафаэла сжимает столовые приборы так сильно, что у него белеют костяшки пальцев.

— Если они так недовольны тем, что я не присоединилась к ним, возможно, им стоило постараться, чтобы удержать меня рядом, — наконец отвечает моя подруга, и вся комната, кажется, затаила дыхание.

Анна резко задыхается, видимо, она ожидала, что Рафаэла будет молчать. Пока ее молчание не стало слишком долгим.

— Они — дамы Саграда. Им не нужно прилагать усилий, чтобы привлечь чье-то внимание. Это люди добиваются их внимания.

— Может, это и было так, не знаю, десять лет назад? Пять? — Я говорю, и все смотрят на меня. Витторио, в частности, теперь полностью внимателен к разговору за столом.

Моя свекровь моргает, удивленная больше остальных, потому что я никогда ей не отвечаю. У меня не хватает на это сил, но, если что и выбивает меня из колеи, так это жестокое обращение с людьми, которых я люблю.

Я была вынуждена оставаться в стороне во время этой чертовой свадьбы, наблюдая за тем, как женщины Саграда пытаются принизить Рафаэлу, и я не собираюсь делать это в своем собственном доме. Я не собираюсь сидеть здесь и слушать, пока Анна продолжает топтать мою подругу.

— Что ты имеешь в виду? — Спросила Анна, возмущаясь.

— Я имею в виду, что пять или десять лет назад, возможно, они, вы, были теми, на кого все хотели обратить внимание. Но сейчас… Я думаю, все изменилось. Кстати, об изменениях… Я оглядываю комнату вокруг и глубоко вдыхаю хмурясь. — Я начинаю думать, что, возможно, атмосфера на наших семейных ужинах тоже нуждается в переменах.

Рафаэла улыбается и опускает голову, в то время как все остальные лица за столом остаются неподвижными, за исключением лица моей свекрови, которая расширяет глаза и открывает рот.