Золушка и Мафиози

Мои протесты только заставляют его смеяться еще больше. Если я убью его сейчас здесь, смогу ли я доказать, что с ним произошел несчастный случай? Поверит ли мне кто-нибудь, если я скажу, что он уронил грузы себе на голову?

— Нет, это не так. По-моему, ты выглядишь очень живой.

Тициано останавливается у меня за спиной, двигая каждой конечностью моего тела по своему усмотрению, ставя меня лицом к зеркалу на самой длинной стене спортзала в нашем крыле. По моей шее стекает струйка пота, и следующее, что я чувствую, это язык Тициано, облизывающий ее. Я вся дрожу, за долю секунды превращаясь из измученной и раздраженной в горячую и горящую.

Он явно замечает изменения в моей позе, тем более что соски видны сквозь спортивный топ.

— Теперь убедилась, какая ты живая? — Насмехается он.

— Засранец!

— Я просто пытаюсь убедиться, что у тебя хватит выносливости и ловкости, чтобы защитить себя в любой ситуации.

— Это ложь. Это просто предлог, чтобы посмотреть, как я буду страдать.

— Я сделаю тебе массаж позже, — обещает он, и я на несколько секунд задумываюсь.

— Что за массаж?

— В котором ты будешь голая. — Я фыркаю, но перестаю жаловаться. Тициано снова смеется надо мной. Засранец! — Давай начнем с самого простого. Я собираюсь показать тебе, как освободиться от человека, схватившего тебя сзади, — объясняет он, его голос, звучащий совсем близко от моего уха, вызывает мурашки по коже и заставляет меня сосредоточиться, несмотря на усталость. Медленными движениями он имитирует нападение, давая мне возможность прочувствовать каждый шаг в процессе защиты. Каждая точка соприкосновения наших тел заставляет меня быть более настороженной, чем предыдущая. — Теперь оттолкнись бедрами вот так. И в то же время нанеси удар локтем.

Я следую его указаниям, удивляясь эффективности простых движений.

— Видишь, это было не так уж и сложно, правда? — Поддразнивает он меня, и я отказываюсь отвечать.

Мы повторяем это несколько раз, сначала Тициано двигает моими конечностями, а затем я делаю это самостоятельно. Только когда я могу сделать это идеально без посторонней помощи, мы переходим к другому упражнению.

Мой муж останавливается передо мной. На этот раз речь идет о том, как защититься от лобовой атаки. Тициано улыбается и обхватывает руками мою талию. Он наклоняется ко мне, его теплый выдох обдувает мои губы, запах его пота дразнит мое обоняние, а его большое тело трется о мое при каждой возможности.

— Давай, куколка. Избавься от меня. — Говорит он, после того как объясняет, как это сделать. — Постарайся вывести меня из равновесия, создай возможность для побега.

Сказав это, он усиливает хватку на моих запястьях. Я облизываю губы и выгибаю спину, потираясь грудью о его грудь.

— Может, я и не хочу от тебя избавляться, — тихо говорю я и встаю на цыпочки, пытаясь поцеловать его в губы, но он отстраняется, убирая руки из-под моей руки.

Тициано хрипло смеется и сближает наши лица.

— Если ты закончишь упражнения, я обещаю, что вылижу тебя до того, как уйду на работу. В душе.

Я прижимаю одно бедро к другому, пока его слова наполняют мое сознание образами.

— Если это мой день, разве я не должна выбирать, как его провести? Потому что прямо сейчас я бы хотела, чтобы меня трахнули вот здесь, на этой скамейке, — спрашиваю я, указывая головой на последнее приспособление, которое использовал Тициано.

Его решимость даже не колеблется. Меня бесит, что он может так контролировать себя, когда я чувствую, что практически растворяюсь.

— Я могу вылизать тебя и там, принцесса, но только если ты закончишь свои упражнения. Ты сама попросила об уроках, а я очень ответственный учитель.

— Только для того, чтобы свести меня с ума! — Ворчу я.

— И это тоже, — заверяет он, слегка подмигивая мне.

55

РАФАЭЛА КАТАНЕО

Я думаю, не перевернулись ли все карты, и теперь это мой ангел-хранитель интересуется, не пьяна ли я, но я продолжаю идти, как будто мне здесь самое место. Я игнорирую любопытные взгляды, которые бросают на меня при каждом шаге в направлении учебного центра Саграды.

Обертка в моих руках словно горит, но это не связано с температурой сэндвича внутри. Это беспокойство, разъедающее мой желудок, заставляет мое тело чувствовать жар. После двух недель ежедневных тренировок с Тициано я не могла побороть свое любопытство. Я знаю, что должна была спросить его, а не просто подойти к двери учебного центра и попроситься войти. И я верю, что Тициано, если он решит запретить мне вход, сделает это так, чтобы не унизить меня.

— Синьора, — приветствует меня солдат у двери, и я высоко поднимаю голову.

Это тот же самый парень, который охранял башню Тициано, когда я постучала без предупреждения. Сегодня, однако, у него сломана рука.

— Привет. Я пришла повидаться с мужем. Скажи ему, что я здесь, — приказываю я, изо всех сил изображая Анну Катанео.