Золушки нашего Двора

На ужин подали запечённых под сырной шапкой перепелов. Матушка любила мелкую птицу — несмотря на несерьёзный объём, тушки выглядели привлекательно и были вкусными. Весь чинно сидел рядом, следил за руками Лихая, умело управлявшимися со столовыми приборами, которых оказалось гораздо больше, чем было в трактире, и с точностью повторял его движения.

Пили молодое ласурское вино урожая этого года, светлое, с кислинкой, оно бодрило и прекрасно подходило к птице. Вначале Бруни помалкивала или отвечала односложно. Ситуация пока была для неё непривычной. Однако вскоре её удалось разговорить, и заслуга в этом принадлежала рю Фринну. Подполковник, как истинный жизнелюб, обожал вкусно покушать. Слово за слово он и невеста принца занялись обсуждением десертов, составляя шутливое меню для настоящих сладкоежек. И в какой-то момент Бруни поймала себя на мысли, что так было всегда. Всегда в небольшом камине, облицованным лазуритом, неярко горело пламя. Всегда в покоях слышались будничные голоса и смешки мужчин, для которых совместное служение Родине стало чем-то вроде кровных уз. Всегда рука Кая лежала на её, Матушкином, плече, и иногда он волнующе проводил пальцами по её шее, перебирал пряди, выпавшие из высокой причёски. И Весь всегда сидел рядом, жадно слушая разговоры взрослых, с завистью поглядывая на адъютанта Его Высочества, то и дело появлявшегося в комнате, то с новой бутылкой вина, то в сопровождении слуг, несущих перемену блюд. То ли от количества выпитого, то ли от этого странного нереального чувства новой реальности, перед глазами Бруни всё поплыло. В какой-то момент она осознала, что осталась за столом наедине с полковником Торхашем, а из тренировочной комнаты раздаются подбадривающие крики и звон мечей — Кай и рю Фринн давали уроки мастерства мальчишкам: Весю с Лиссом.

Оборотень, видимо, уже давно разглядывал её, как разглядывал бы бабочку на цветке. И молчал.

— Я не успела поблагодарить вас, за поездку в Крей, — страшась глянуть в оранжевые глаза, сказала Бруни. — Спасибо!

Лихай неожиданно накрыл её руку, лежащую на столе, ладонью. Ладонь была горячей, невозможно горячей. На мгновение Матушка ощутила этот жар на своем теле. Везде. И тягучая волна смущения и страха накрыла её с головой.

— Я всего лишь спас твою честь, маленькая хозяйка! — без усмешки сообщил Красное Лихо.

Вздрогнув, Бруни поднялась. Перегнулась через стол и, поцеловав его в лоб — только туда дотянулась! — поправила:

— Вы спасли мою жизнь!

Лихай потянул женщину на себя. Вытащил пару шпилек из её прически. Каскад тёмно-каштановых волос Бруни рассыпался, скрывая и его лицо, и эполеты на плечах.

— Ты вкусно пахнешь, маленькая хозяйка, — хрипло произнес Торхаш. Выпустив её, резко встал. Отошёл, будто отшатнулся к двери. И уже оттуда, оглянувшись, блеснул яркими глазами: — Жаль, что мы кровники!

И вышел.

Матушка недоумённо собирала волосы в хвост. И вдруг так и застыла с поднятыми руками, осознав истинный смысл его фразы, которая вначале ею была услышана, как: 'Жаль, что мы не кровники!' Но Лихо имел в виду не её. Он говорил о принце...

***

Ники поднималась по винтовой лестнице на башню, задумчиво ведя пальцем по холодному камню стены.

О том, что 'Касатка' возит контрабанду, она узнала случайно: подслушала разговор между капитаном Зорелем и первым помощником — мрачным ласурцем по кличке Резаный. Команда, по всей видимости, была в курсе, потому что, когда Ники осторожно поинтересовалась у Грузило насчет дополнительного заработка, тот, добродушно усмехнувшись, дал ей такого подзатыльника, что она вывалилась из матросского гамака, и заметил: 'Меньше знаешь, лучше спишь, Красавчик! Однако долю свою получишь, ежели на то будет воля Океанского Творца!'

В то утро над водой стоял густой туман. Случалось такое, когда холодное течение неожиданно меняло направление, струясь не вдоль, но между острых скал, отмечающих путь к берегу. Гаракенский патруль из трех кораблей вынырнул из дымки неожиданно, взяв 'Касатку' в кольцо. Команда сладко спала — в этом месте патрулей никогда не видывали!