Зона бабочки

Держа пистолет на изготовку, Герман воззрился на человекообразное существо, застывшее с опущенными руками в семи-восьми метрах от него, возле гаража. Существо было чуть повыше Гридина, его массивное туловище опиралось на крепкие кривоватые ноги штангиста, а крупная лысая голова сидела на такой короткой шее, словно своим весом вдавила ее в широкую грудную клетку. Казалось, эту непомерно выпуклую грудь что-то распирает, и она вот-вот разлетится на куски, как перегревшийся паровой котел. Никакой одежды на существе не было, но и голым его назвать язык не поворачивался — никто ведь не назовет голым медведя. Да, существо смахивало на медведя, и все-таки Герман отнес его именно к человекообразным. Потому что оно было двуногим, прямоходящим и без перьев. Плоские ли у него ногти, каковыми они должны быть по уточнению Платона, Гридин видеть не мог — его визави стоял, сжав кулаки. К его громоздкой фигуре вполне подходило определение «топорная работа»: он казался вырубленным из бревна или из камня. Все в нем было грубым, угловатым, необработанным, неотшлифованным. В общем, не завершенное изделие, а заготовка. Этакий Собакевич.

«Нет, братец, ты не из бревна и не из камня, — подумал Гридин, всматриваясь в знаки, только что проступившие на лбу человекообразного. — Ты из красной глины. Глиняный кувшинчик…»

Он в этом почти не сомневался.

Топорное лицо создания было такого же кирпичного цвета, как и вся фигура, и не выражало никаких эмоций. Крупные вывернутые губы, приплюснутый боксерский нос-нашлепка, широко расставленные тусклые глаза под квадратным плоским лбом. И еще у существа были небольшие оттопыренные уши-пельмени. А вот бровей не было, как и ресниц.

Теперь на лбу у двуногого прямоходящего явственно читалось: «emeth».

Перед Гридиным, несомненно, стоял голем. Голем вульгарис, так сказать. То есть обыкновенный. Вылепленное из красной глины создание, в которое вдохнули жизнь: произнесли над ним имя Бога и написали на лбу пять букв. «Emeth» — «правда». Верный слуга, назаменимый домработник — сильный, исполнительный, беспрекословный. Собственно, прекословить големы и не могли, потому что были немыми.

Правда, этот, у гаража, оказался нетипичным. А значит, все-таки не из породы «вульгарис». Ведь это же его голос только что прозвучал?

Герман пребывал в некоторой задумчивости, хотя глаз с глиняного не спускал. Что делать? Не завязывать разговор и идти своим путем? Так советуют поступать при встрече с цыганками, дабы не охмурили. Пальнуть в лоб, чтобы сразу отцепился? А то вдруг начнет клянчить на опохмелку? Или же не тратить боеприпасы, а вырубить глиняного классическим способом, как и рекомендуют поступать с големами? А именно: подойти к нему и выскрести со лба первую букву, благо этот экземпляр еще не подрос (а големы имеют обыкновение постоянно расти и становиться все сильнее). Когда слово «emeth» — «правда» будет сокращено до «meth» — «мертв», голем потеряет свою жизненную силу и превратится в кучу глины.

Только позволит ли этот проделать с собой такое?

«Интересно, — подумал Гридин, — а если бы тут оказался не я, а, например, Леха Волков? Который обо всех этих подробностях насчет големов и не слыхивал, стопроцентно. Кто бы ему привиделся вместо этого глиняного? Терминатор? Бармалей?»

Несомненно, он имел дело с иллюзией. Или с чем-то в том же духе. Единственное, что удерживало Гридина от решительных действий, была способность голема разговаривать. Конечно, не стоило рассчитывать на получение каких-то ценных указаний от собственной иллюзии (или все-таки не совсем иллюзии?), но перекинуться парой-тройкой слов… Вдруг да и нарисуется что-нибудь полезное? Пулю в глиняный лоб — это всегда успеется.

Жаль, конечно, что ему попался именно голем, а не снорк, контролер или псевдогигант. Вернее, не то чтобы жаль… Просто было бы привычнее. В компьютерную игру «S.T.A.L.K.E.R.» ему играть доводилось. Сразу стало бы понятно, откуда тут ноги растут. А может, он на самом деле угодил в какую-нибудь компьютерную «стрелялку»?

Впрочем, эта мысль была совершенно неоригинальной.

Герман опустил пистолет и предупредил голема:

— Стой, где стоишь. Ты что-то хотел мне сказать, приятель?

Голем повел могучими плечами и прохрипел:

— Очень распространенная ошибка. Многие почему-то полагают, что если предмет можно потрогать, значит, он действительно существует.

— Хочешь сказать, что этого памятника брату по разуму здесь нет? — Гридин кивнул на сфинкса-инопланетянина.

Глиняный переступил с ноги на ногу, и Герман тут же шевельнул рукой с пистолетом. Однако создание из еврейского фольклора осталось стоять на месте.

— На этот вопрос ответить невозможно, — вновь раздался басовитый и теперь уже не хриплый голос.

Было в нем что-то механическое. Так, наверное, мог бы говорить оживший игровой автомат. Или холодильник.

— Ну и не надо, — сказал Гридин. — А кто это? Наш предок с Альфы Центавра?

— Это предок Белых Ворон.

— Тоже неплохо. «Белые вороны» — это в переносном смысле? Или действительно альбиносы? Уж больно крупные у них предки…