Зона номер три

Все было хорошо, почти как на Западе, если бы не одна малость, которая, по всей видимости, и погрузила Георгия Лукича в глубокое раздумье. За последние два месяца пропали трое сотрудников, пропали в буквальном смысле: вечером покинули здание, а утром на работу не вышли и дома не объявлялись. Все трое были замечательны каждый в своем роде. Первой исчезла прелестная ведущая популярнейшего шоу «Отдайся мне!» — Лима Осокина, длиннокудрая наяда с вкрадчиво-гортанным говорком арбатской шлюшки. Эту передачу она придумала сама, и по рейтингу, по количеству писем и звонков, в особенности от военнослужащих, передача была вне конкуренции. Как и все развлекательные шоу-игры, начиная от прародительницы — «Поля чудес», — игра «Отдайся мне!» строилась на нехитрой канве отгадывания под музыку отдельных слов. К примеру, Лима Осокина загадывала на табло «прыткое животное» из четырех букв, где первая буква была «з», а последняя «ц», и кто-нибудь из игроков с третьей, четвертой попытки под восторженный рев зрителей ошалело восклицал: «Заяц!» — и получал приз от фирмы «Стиморол». Изюминка заключалась в том, что при каждой удачно отгаданной букве Лима Осокина, будто в забытьи, сбрасывала с себя какую-то деталь туалета и таким образом к кончу игры оголялась почти целиком, и это было такое дивное зрелище, которое не всякий мужчина мог выдержать хладнокровно. Но это еще не все. Везунчику-победителю «супер-игры» (если это был мужчина) Лима Осокина, скромно потупясь, обещала навестить его вечерком, чтобы поглядеть, в каких домашних условиях сформировался столь мощный интеллект. Если побеждала женщина, то она получала право пригласить в гости одного из директоров (по выбору) фирмы «Стиморол». Понятно, что миллионы мужчин и женщин мечтали принять участие в этой восхитительной игре.

Вторым исчез Мишута Спасский, красавец, умница, бретер, бессменный в течение двух лет ведущий эротико-философской программы «Разбуженное эго». Третья пропажа — диктор ночных новостей, Евстомил Долгоносиков, чье исчезновение вряд ли кто-нибудь заметил, если бы оно не выстраивалось в ряд с двумя предыдущими. Долгоносикова держали на телевидении из милости, понимая, что он все равно скоро помрет. Старый, суетный, капризный, бестолковый совковый обмылок с припрятанным под стрехой партийным билетом. Его единственной заслугой было то, что в 70-е годы его уволили по политическим мотивам (белая горячка).

По сведениям Хабалина, у всех троих не было врагов, на них не замыкались никакие коммерческие звенья: Лиму Осокину и бисексуала Мишуту Спасского, всегда готовых к разного рода услугам, носили по студиям буквально на руках, что касается старого дебила Долгоносикова, то он в последний месяц, как выяснил Хабалин, практически не покидал студию ни днем, ни ночью: отбубнив ночные новости, так и засыпал в уголке с чекушкой в руках. Пробуждался разве только затем, чтобы пополнить в нижнем буфете запасы спиртного. В тот злополучный вечер Долгоносиков на дружеский вопрос дежурного: «Куда поперся, долгожитель?» — бодро ответил: «Может, удастся помочиться!» И больше его никто не видел.

Хабалин понимал, что скоропалительная и неадекватная кадровая вырубка должна иметь какую-то общую причину. Раз за разом просматривал записи последних появлений на экране всех исчезнувших, сопоставлял, анализировал, вспоминал кое-какие давно бродившие по студиям слухи и, наконец, пришел к выводу, что причина могла быть только одна: небольшие, но досадные шероховатости в передачах. В последней игре «Отдайся мне!» Лима Осокина, растелешенная до трусиков, неожиданно затеяла петь частушки. То есть не совсем неожиданно, как раз к месту: игроки должны были отгадать слово, обозначающее «любимый народом песенный жанр». Уже на табло высветились пять букв, но игроки все еще были в затруднении, вот тогда Лима Осокина, будучи в крепком заводе, и пропела наугад: «По реке плывет топор из города Чугуева… Ну же, господа?! Ну?! Ну?! Смелее! На „ч“ начинается?!»

Господа игроки с побагровевшими лицами, казалось, были близки к озарению, зрители неистовствовали — и тут один из конкурсантов, широкоскулый абориген, в азарте, уже как бы за гранью отгадки истошно проревел: «Вы не верьте никогда, девки, демократам. Все у них одни слова — яйца оторваты!» Но и этого ему показалось мало: надувшись, как чирей, он добавил еще куплет: «Ко мне милый охладел, сказал — „морда сизая“! На себя бы поглядел! Ельцин в телевизоре!» Зал завороженно притих, и опытная Лима Осокина, исправляя положение, весело прощебетала: «Ну наконец-то! Правильно! Конечно — это частушка!»

Неприятный инцидент забылся, игра покатилась своим ходом, но — увы! — птенчик вылетел из гнезда: передача шла в прямом эфире.

У Мишуты Спасского вышла накладка иного рода. Вдвоем с кумиром столичной молодежи, знаменитым стриптизером Глебушкой Кучинским, они беседовали о сокровенных тайнах эзотерического совокупления, но запутались и в конце концов понесли такой вздор, что пришлось делать музыкальную паузу. После паузы Глебушка блудливо спросил:

— О чем это мы, дорогая?