Зона обетованная

– Как у дедушки Крылова, – проворчал он, отходя от меня в сторону. – Либо с волками выть, либо схарчат зараз вместе с одежкой.

– Вот и молоток! – одобрил майор. – Стой здесь и соображай дальше, как жить. Ну что, Андреев, – повернулся он ко мне, – приступаем. Топай за консультацией, а я пока пошевелю конечностями по данному зданию.

Я нехотя стал подниматься по крутой лестнице, ведущей в диспетчерскую. Беспокоить заслуженного человека, каким здесь, судя по всему, считали Деда, дурацкими расспросами, где, мол, прячется злоумышленник, вырубивший мою рабочую силу в лице бича Кошкина-Рыжего, казалось мне делом безнадежным и даже глупым. Первый же вопрос, который в ответ на мою просьбу задаст любой разумный человек: какая такая цель была у этого вряд ли вообще существовавшего злоумышленника? Ради чего он, спрашивается, рисковал, явно без малейшей для себя пользы? А вот Рыжему вполне могло прийти в голову изобразить из себя пострадавшего. Именно над этим стоило поразмышлять мне и майору, а не беспокоить среди ночи живую реликвию этих мест.

Я в нерешительности остановился перед дверью в диспетчерскую.

– Заходи, Андреев, – раздался из-за закрытой двери низкий уверенный голос.

Поскольку вылет был назначен на раннее утро, диспетчер не мог не знать, кто и куда полетит и кто сейчас ожидает этого вылета – с этим все ясно. Мои шаги он тоже наверняка слышал. Но как он догадался, что за дверью стою именно я? Выждав несколько секунд, я осторожно приоткрыл дверь и, не переступая порога, извинился за столь несвоевременный визит и за доставляемое беспокойство, одновременно лихорадочно вспоминая имя-отчество Деда, недавно сообщенное майором и тут же вылетевшее у меня из головы.

– Мы, Андреев, с тобой в лесотундре, а не на дипломатическом приеме в столице. Кончай с церемониями. Заходи, садись. В термосе чай, чашки на столе. Наливай и делись впечатлениями.

– О чем впечатлениями? – от растерянности не очень грамотно поинтересовался я, переступая порог.

В большой комнате, освещенной лишь яркой настольной лампой, не сразу разглядел сидящего на огромном продавленном диване человека, кутавшегося в плед ярко-зеленого цвета. Зеленое пятно на черной кожаной обивке старого дивана почему-то показалось мне вызывающе неестественным, как и заданный вопрос. Лицо человека, полускрытое тенью падающей от абажура настольной лампы, я тоже разглядел не сразу, а разглядев, удивился цвету южного загара, насмешливому блеску молодых, чуть прищуренных глаз, густой начавшей седеть шевелюре, красиво обрамлявшей худое тонко вылепленное аристократическое, как я сразу решил про себя, лицо.

– Впечатлениями, как обрушилась на тебя здешняя запутанная и не очень веселая жизнь. Не страшно? Кстати, зовут меня для дальнейшего общения Юрий Борисович. Абориген, историк и, отчасти, злой гений этих неуютных, но весьма интересных мест. Я бы даже сказал – таинственных мест. Да ты садись, садись, в ногах правды нет. Повторяю вопрос – не страшно?

– Абориген, историк – понятно. А насчет «злого гения» не очень. Судя по вашим заслугам, о которых даже бичи говорят с уважением, не соответствует истине, – справившись наконец с растерянностью, ушел я от ответа на слишком бесцеремонно поставленный вопрос. Честно ответив, что не страшно, я мог показаться собеседнику мальчишкой и хвастуном. Мне этого не хотелось. Дед мне понравился.

– К сожалению, соответствует, Андреев. Соответствует. И кое-что я, пожалуй, тебе сейчас коротенько обрисую. С целью отговорить тебя от птичьих исследований в районе, который находится почти в эпицентре мощнейшей аномальной зоны. Пребывание в ней, даже непродолжительное, чревато. И весьма. Я Арсению сразу сказал – нахлебаешься. Не отговорил. Сумасшедшим закон не писан. А он все-таки немного сумасшедший. Согласен?

– Конечно не согласен, – устало сказал я, опускаясь на стул у большого заваленного книгами и картами стола. – Еще немного, и я поверю, что самое горячее желание всех жителей этого поселка и его окрестностей – отговорить меня от поездки на стационар. Может быть, аномальная зона не там, а здесь?

– Здесь чуть-чуть, а там – ого! Скоро сам в этом убедишься.

– Значит, уверены, что не последую вашему совету?

– Даже если бы и захотел последовать, теперь уже не получится.

– Это как?

– Элементарно, Ватсон. Выражаясь языком старинных романов, «часы судьбы начали свой отсчет, и тот, кто вольно или невольно оказался втянутым в орбиту будущих неизбежных событий, вынужден будет пройти их до конца. Хочется ему этого или не хочется».

– Махровый фатализм.

– Отнюдь. Диалектика. Наступив на грабли, в обязательном порядке получаешь в лоб.

Я демонстративно зевнул, прикрыв, впрочем, для приличия рот ладонью. Надо было менять неприятную для меня тему разговора.

– Я, собственно, к вам по другому вопросу.

– Если насчет того, кто временно вывел из строя твоего любопытного помощника, не ломайте с майором головы и не стройте фантастических гипотез. Лично мне очень не нравятся люди, подслушивающие разговор, для их ушей вовсе не предназначенный.

– Хотите сказать, что это вы?