Зона обетованная

– Значит, так, друзья-однополчане, – развязно начал я, цитируя майора. – За окошко заплачу. Все остальное в целости и сохранности. Кроме пятой точки моего лаборанта никто не пострадал. Что к чему и почему тут произошло, нам в ближайшее время все равно не разобраться. Мне лично оно без особого интересу. Да и у местных органов внутренних дел есть, по-моему, более важные факты для расследования. Поэтому… – Я замолчал, поочередно оглядев настороженно прислушивающихся к моим словам Деда, майора и Кошкина. Они терпеливо пережидали паузу, которой я надеялся подчеркнуть значительность своих дальнейших слов. И только когда майор шевельнулся – мне показалось, что он хочет в очередной раз сунуть мне под нос кукиш, – я продолжил: – Поэтому, подчиненную мне рабочую единицу в лице Валентина Николаевича Кошкина беру на поруки на все время предстоящей экспедиции. Обещаю надежно охранять его от вооруженных неизвестных типа Кашпировского. Надеюсь… – Я снова выдержал паузу, которую мои слушатели снова переждали вполне терпеливо. – Надеюсь, что за время длительного совместного проживания вдали от соблазнов здешней цивилизации и ее криминальных представителей, мы с гражданином Кошкиным путем глубоких размышлений, воспоминаний, расспросов и детального анализа составим вполне приемлемую для заинтересованных лиц картину происшедшего. Я тщательно занесу её в «Полевой дневник» и после благополучного возвращения на Большую землю представлю для ознакомления, если она, конечно, к тому времени будет представлять для кого-то интерес.

Я даже устал от этой своей витиеватой тирады, которая, по моему мнению, должна была доказать слушателям, что молодой научный сотрудник способен принимать самостоятельные решения, а в случае необходимости и жестко их отстаивать. А уверенность и спокойствие, с которыми я попытался донести свое предложение, должны были доказать, что оно тщательно продумано и никакие возражения во внимание приниматься не будут.

К моему удивлению, возражений не последовало. Дед одобрительно хлопнул меня по плечу и пообещал вставить окно за счет заночевавшего по пьянке в кассе аэропортовского электрика, который выпросил у него ключ для временной изоляции от ревнивой и вздорной супруги, после завершения рабочего дня дважды наведывавшейся в аэропорт для отыскания бесследно сгинувшего непутевого муженька.

Объяснение Дедом недавних событий, по-моему, не очень понравилось пристально уставившемуся на него майору и минут на пятнадцать привело в ступор Рыжего, который плюхнулся на ближайшую скамью и застыл в позе роденовского Мыслителя, размышляющего над бессмысленностью прожитой жизни. Мне же обернувшиеся фарсом еще минуту назад зловещие и необъяснимые события уходящей в небытие ночи не принесли обязательного в таких случаях облегчения, а вот разочаровали почему-то изрядно. Стало обидно, что все недавние наши страхи и глубокомысленные размышления яйца выеденного, оказывается, не стоили. Неожиданно меня разобрал смех. Ведь я знал еще и то, чего не знали майор и Рыжий. Что в необъяснимой отключке подслушивающего Рыжего принимал самое непосредственное участие семидесятилетний ветеран Северного воздушного флота, сейчас с самым невозмутимым видом прикуривающий сигарету от зажигалки, вежливо протянутой ему руководителем местной милиции. Я уже открыл было рот, желая восстановить события во всей их юмористической полноте, красочно описав, как Дед временно выводит из строя не подозревавшего о такой подлянке Рыжего, но вспомнив предостережение Деда и чувствуя, что не справлюсь с напавшим на меня неуместным, как мне показалось, смехом, торопливо выскочил на свежий воздух. Но там, вместо того чтобы от души расхохотаться, неожиданно задумался.

На Востоке небо, словно оттаивая, уже начало освобождаться от морозной ночной темени. От этой мягкой, едва проклюнувшейся пасмурной серости тянуло сыроватым ветерком с отчетливым запахом уютного печного дыма от близких к аэродрому бараков, в которых уже светились несколько ранних окон. Видимо, недаром говорят, что утро вечера мудренее. Словно очнувшись, я вдруг ощутил настоятельную потребность на полном, как говорится, серьезе оценить не только все случившееся со мной в последнее время, но и все, что могло вскоре со мной произойти. Над этим действительно стоило задуматься всерьез.

– Что, Андреев, раздумываешь, под каким предлогом отказаться от полета в неизвестность? – раздался за спиной голос майора.

Снова я не услышал, как он подошел. Плохо. Сейчас следует быть особенно внимательным ко всему, что происходит вокруг. Вот так задумаешься – и врага прозеваешь. Вопрос только – какого врага? Какие у меня тут враги? Полная ерунда. Зла я никому не причинял, в чужие разборки соваться не собираюсь. В конце концов, орнитология самая мирная на свете профессия…

– Раздумываю, как не оказаться полным дураком в чужом раскладе, – не оборачиваясь, грубо ответил я.

– Спасибо за такие раздумья.

Пришлось повернуться. Майор строго и, как мне показалось, сочувственно смотрел на меня.

– Извините, не понял вашей благодарности.