Зона особого влияния

Мы решили найти гмуров и попытаться с ними договориться. Если они смогут достать для нас магические камни, то изготовить необходимые атрибуты и заговорить их мы сможем сами. Гмуры, конечно, народец хитрый и жадный, камень можно выпросить только за определенную услугу, но это был единственный шанс и мы решили его использовать.

Лес впереди постепенно редел и вскоре мы вышли к реке. За рекой, насколько хватало взгляда, расстилалась луговая долина с вкраплениями пышных кустов и одиночных деревьев.

Волк принялся жадно лакать прозрачную воду — в его шкуре было жарковато.

Мы тоже сняли свитера, поскольку солнце, словно вспомнив лето, обдавало нас жаркими волнами. Очень хотелось искупаться, но мы не рискнули этого делать, опасаясь неожиданностей от местной нечисти.

Река была неглубокой — у пологого берега сквозь воду просвечивали камни и речной песок — но бурной и холодной.

— Как переправляться будем? — спросила я у Игоря.

— Брод, — коротко ответил он, всматриваясь в бегущую воду.

Где-то посередине реки плеснулась водяница, взмахнув тонкими руками.

— Там полно омутов, — сказала я, заметив ее предостерегающий жест.

— Вижу. Если бы знать брод! — с досадой воскликнул он.

Словно услышав его слова, из реки возникла полупрозрачная берегиня. Она стояла чуть правее, метрах в десяти от берега, едва касаясь воды, и призывно махала нам рукой.

— Ну, что, поверим? — Игорь вопросительно посмотрел на меня.

Я даже не успела ответить, как оборотень, состроив брезгливую морду, вошел в ледяную воду и пошлепал по подводным камням, догоняя зовущую берегиню.

Нам ничего не оставалось делать, как только последовать за ним.

Мы благополучно преодолели речной поток и вышли на другой берег.

Берегиня пропала, махнув на прощанье рукой.

— Ты зачем полез в воду?! — накинулся Игорь на Петьку. — А если бы берегиня обманула? Что тогда?! Я же тебя предупреждал об осторожности!

Нахальный оборотень зевнул и кротко ответил:

— Не могла она обмануть.

— Да что ты вообще знаешь о берегинях? — возмутилась его бестолковостью я.

— А при чем здесь берегиня? — оскалилась мерзкая зверюга, — я этот брод знаю! — Он отскочил прежде, чем мы успели ухватить его за шкуру, и скрылся в густой траве.

Выбрав удобное место у самой реки, где было прохладно, Игорь развел костер. Мы решили, что тушенка уже дождалась своего часа, поскольку голод становился нестерпимым.

Костер не успел как следует разгореться, а оборотень, как ни в чем не бывало, уже выскочил из травы, возбужденно помахивая хвостом. В зубах он держал жирную куропатку.

Мы не сговариваясь, захлопнули рты, из которых уже готовы были вырваться слова упреков. Все нравоучения были отложены на потом.

Я быстренько ощипала и выпотрошила птицу, а Игорь поджарил ее на углях, щедро посыпав солью, которой у нас было предостаточное количество.

От предложенного куска мяса оборотень гордо отказался, заявив, что прокормит себя сам.

Я заподозрила, что парочку таких птичек он уже слопал и оказалась права.

После сытного обеда, немного переждав полуденную жару, мы отправились дальше, не забыв наполнить котелок чистой водой.

Табун лошадей был немногочисленным — голов двадцать. Это были обычные тягловые лошадки неизвестной мне породы.

Между каурыми, ругаясь во всю глотку, бегал табунщик, пытаясь расцепить связанные между собой гривы лошадей.

Лошади ржали, взбрыкивая и попарно отбегая прочь.

Увидев нас, табунщик — мужик лет тридцати, перешел на нормальную человеческую речь.

— Вы посмотрите, люди добрые, что делает, зараза! — Он дернул за спутанную гриву ближайшего жеребца. Жеребец обиженно заржал, покосившись карим глазом на своего мучителя. — Повадилась, нечисть поганая, гривы лошадям путать! Никакого сладу с ней нет! Который год коней на этом лугу пасу, никогда такого не было!

Где-то неподалеку раздался тихий смех. Я поняла, что шалит луговая русалка.

Лошади, почуяв волка, забеспокоились, фыркая и настороженно поводя ушами.

— Скажи-ка нам, добрый человек, далеко ли деревня? — вежливо спросила я.

— Да всего версты две! Тпру, зараза! — прикрикнул он на рванувшегося жеребца. — Старые ключи называется. Дворов тридцать будет. А ты, часом, не ведьма будешь? — поинтересовался он, с надеждой глядя на меня.

— С чего ты взял? — чуть не поперхнулась словами я.

— Да уж больно одежа у вас чудная! Люди сказывают, что ведьмаки в Пожарах были, да ушли, куда глаза глядят. Мне бы от лугавки избавиться! Замучила, зараза! Кони худеть начали, не жрут, только маются!

— Да какая я ведьма! — нисколько не соврав, ответила я. — До ведьмы мне ой как далеко!

— Жалко, что не ведьма. Для ведьмы у нас в деревне работа есть, от хмыря болотного избавиться надо!

— Давай так, — предложил Игорь, — мы тебя от лугавки избавим, а ты нас на ночлег устроишь?

— Да это за милую душу! — обрадовался мужик. — У меня на сеновале и ночуйте! Сено доброе, ароматное! Тихоном меня кличут. Заодно и повечеряете. Я картошечки сварю, сальца порежу.

— Договорились! — Игорь протянул руку, которую табунщик, ухватив двумя руками, потряс, скрепляя договор.