– Ну, давай по порядку, – довольный Чичероне принял из моих рук дымящуюся ароматную кружку, – боли тебя больше не потревожат. Это точно. Я развел, так сказать, по разным углам каналы восприятия твоей прежней личности и тебя сегодняшнего. То есть, свои кошмарные сны ты все равно будешь видеть, вот только боль той твоей личности тебя уже не коснется. Мало того, ты будешь все происходящее там полностью осознавать. Это будет почти как осознанное сновидение. Тебя не будут отвлекать болезненные ощущения и переживания прошлого, а потому ты сможешь увидеть и запомнить много всевозможных деталей, которые прежде ускользали от твоего восприятия. И кто знает, может быть, тебе это поможет разгадать загадки прошлого. Но опять же – подумай прежде…
– Погоди, а я не запутаюсь между снами и воспоминаниями? Как мне отличить фантазию от того, что со мной когда-то реально происходило?
– Элементарно… – Чичероне отпил кофейка и на несколько секунд умолк, наслаждаясь вкусом. – Когда ты увидишь воспоминание и поймешь, что это сон, то будешь его просматривать, как кино. Попытайся что-то изменить, и ничего у тебя не выйдет – там ты лишь зритель. В то время как в осознанном сновидении ты реальный бог, можешь по своему желанию создавать и рушить вселенные любой сложности. Ну и еще есть интересная деталь, но за нее не всегда можно ухватиться. Любые надписи во сне меняются, как только взгляд от них отвел, а в воспоминании они неизменны.
– Любопытно, – я шмыгнул носом, втягивая ноздрями кофейный аромат, – значит, все самое интересное в моей жизни только-только начинается. Как говорили мудрецы: «Познай себя и познаешь весь мир».
– А та гадость, которую я пытался в конце отловить, – бродяга вспомнил другой мой вопрос, – так то, скорее всего, был какой-то паразит.
– Это как?..
– Ну, не в прямом смысле глист, а некая примитивная сущность, которая каким-то образом влезла к тебе в голову и теперь живет за твой счет. По ощущениям она мне напомнила какое-то совсем примитивное животное, что-то наподобие лесного дикого зверя.
– Зверя, говоришь? – Я призадумался: уж не того ли внутреннего хищника, требующего от меня все новые и новые жертвы, бродяга имел в виду? – И что теперь с ним?
– Да ничего, – махнул рукой Чичероне, – из-за него, может быть, у тебя иногда будут возникать какие-то явно не свои и неестественные желания. Ну, там, зайчика догнать и сырым стрескать. Но не более того. Эта гадость контролировать тебя не сможет, а вот твоя старая личность – тут, конечно, вопрос.
– Какой такой вопрос?
– Знаешь, что такое раздвоение личности?
– Ну, как бы слышал…
– Хе-хе, слышал, говорит, – старый сталкер отхлебнул и закряхтел, – ты не слышать, а на вкус это должен был испробовать, и не раз. Это же, блин, твой диагноз.
– Да ну…
– Ну да! – кивнул Чичероне. – Разве не бывало, что у тебя случались провалы в памяти? А бывало так, что очнулся в незнакомом месте спустя какое-то продолжительное время и не помнишь, как туда попал и что до этого делал? Или, может, друзья твои рассказывали, что ты себя вел как-то странно и на другое имя отзывался?
– Ну, ты загнул, – я тихо рассмеялся, – нет, дружище, ничего такого никогда не было. Разве что после крепкой попойки не помню некоторые моменты вечеринки, а так все в норме.
– Э-э нет, пьянка не в счет, – старый лис затряс головой, – должны быть явные длительные провалы, от которых просто так не отмахнуться. Когда активизируется другая личность, она на себя контроль берет, а ты в это время как бы на темной полочке стоять должен…
– Да не было ничего такого. Я бы это точно заметил, – я развел руками, – возможно, эта вторая личность пока еще и не проявлялась.
– Не может такого быть, за несколько лет она должна была как-то проявиться и не один раз наружу вылезти.
– Но не вылезла же, – я подмигнул Чичероне и добавил: – А это значит, мой заумный друг, что ты ошибся с моим диагнозом. Или думаешь, что тебе несвойственно ошибаться?
– Как правило, несвойственно. Но ты, Бурый, для меня человек-загадка. Потому и интересен. А вообще лишь Зона знает, что именно с тобой тогда случилось. Твой случай может быть действительно уникальным. Так что забиваем и не пытаемся анализировать то, что анализу может и не поддаваться.
Больше старый сталкер не произнес ни слова. Он присосался к ободу кружки, закинул голову и принялся созерцать мерцающие огоньки звезд, искажаемые парящими в небе аномалиями. Я удовлетворенно кивнул и потащил свои кофейные причиндалы к рюкзаку, там и прилег на расстегнутый спальник.
Ночка выдалась теплой, спал я в одежде, не залезая внутрь спального кокона, лишь ботинки расшнуровал, чтобы ноги отдохнули. По идее, это был последний привал перед тем, как мы спустимся в бункер. Как только отряд пересечет порог заплетенного аномалиями подземелья, никто не сможет себе позволить ни отдыха, ни сна, пока не будет нейтрализовано аномальное сердце «Бункера-Ноль» и не распечатается хранилище артефактов. А все это действо вполне могло растянуться не на одни напряженные сутки.