Зона притяжения

Хоменко по-прежнему не мог придти в себя, поэтому говорил сбивчиво, что-то бормоча себе под нос.

— Не может быть… не может быть, — как заклинание твердил он.

Впрочем, и я был растерян не меньше подполковника. В голове царил кавардак.

Выходит, я умер! Умер не клинической смертью, умер по настоящему и был трупом целых восемь часов! После чего воскрес!

И остался самим собой. Или со мной произошли необратимые изменения, которых я еще не замечаю?

Бред…

Однако, черт возьми, я предвидел возможность этого. Мое тело не просто быстро восстанавливается. Оно бессмертно! Или же бессмертно пока это необходимо твари, что поселилась внутри?!

Я приподнялся, чтобы оглядеть себя — не появилось ли каких-нибудь наростов или лишних конечностей. Но стоило мне оторваться от пола, как по всему телу прокатилась волна острой боли. И я невольно застонал.

— Вызвать медика?! — всполошился Хоменко.

— Нет. Дайте жрать!!!! — почти закричал я, когда боль сжалась в маленький комочек в области желудка.

«Нечто» требовало еду, чтобы восстановить силы, потраченные на реанимацию организма.

Своей просьбой я окончательно шокировал подполковника. Ему понадобилось полминуты, чтобы придти в себя.

— Куренков быстрее сюда!

Послышались чьи-то шаги, и комнату вбежал солдат.

— А-а-а, это как?!.. — едва заметив меня, произнес Куренков и тут же рухнул в обморок.

— Черт, слабаки!.. придется самому. Погодите Олег, погодите, — проворчал подполковник и, поднявшись на ноги, убежал.

Есть хотелось просто до умопомрачения. А ждать, пока вернется Хоменко, просто не было сил. Чувство голода заставило меня подползти к упавшему в обморок солдату и начать рыскать по его карманам. Поначалу я даже испугался, что со мной произошли какие-то фатальные изменения, сделавшие меня чуть ли не людоедом. Однако все ограничилось вынутым из нагрудного кармана большим шоколадным батончиком, который я с жадностью запихал в рот. Тем временем солдат очнулся, но, увидев меня, снова потерял сознание. Наверное, в тот момент я выглядел крайне устрашающе, словно оживший мертвец из фильма ужасов. Кроме того, я даже не заметил, что ем шоколадку вместе с оберткой.

Поглощенный мыслями о еде, я не заметил, как в помещение ввалились несколько человек во главе с Хоменко.

— Осмотрите его! — незамедлительно приказал подполковник.

— А как же этот? — спросила женщина в испачканном кровью белом халате.

— Сам очнется!. Только и вы, пожалуйста, не падайте в обморок! — предупредил он.

Врач подошла ко мне и замерла.

— Подождите, я ведь осматривала его вчера! Этого не может быть! — ошеломлено произнесла она.

— Я знаю, что этого не может быть! Тем не менее, осмотрите его!

Подполковник всучил мне черный хлеб, какой-то пакет и пластиковую бутылку. Первым я съел хлеб и, запив его водой, принялся за пакет, внутри которого оказалось печенье.

— Олег вы хотя бы обертку сняли, — глядя на то, с каким остервенением я поглощаю пищу, заметил Хоменко.

Я не ответил, потому что рот был забит. Несмотря на то, что я ел, женщина умудрилась осмотреть меня.

— Фантастика! Фантастика! — не уставала повторять она.

— Однако факт остается фактом. Он жив.

— Как вы себя чувствуете? — спросила врач.

— Есть очень хочется, — промычал я, пережевывая печенье вперемешку с оберткой.

— Невероятно!

— Хорошо, займитесь этим обморочным, — разочарованно произнес подполковник. Очевидно, он надеялся, что врач хоть как-то сумеет объяснить мое странное «воскрешение».

Когда я закончил с едой, Хоменко подозвал двух солдат, которые помогли мне подняться и повели к выходу. Передвигался я с трудом, едва чувствуя ноги.

— Куда идем? — спросил я, когда мы вышли на улицу.

— Вас необходимо эвакуировать, — ответил Хоменко.

— Неужели прибыл вертолет?

— Да. Детей и раненых мы уже погрузили. Боюсь, вертушка перегружена, но без вас улететь я не позволю!

— А что стало с чудовищем?

— Вы попали в него из гранатомета, а потом старшина Парышев добил тварь. В общем узнаете все от него. Парышев в вертолете.

— Ранен?

Подполковник кивнул.

Мы шли вдоль казарм, было еще раннее утро. Здания отбрасывали длинные тени, скрывавшие последствия вчерашней перестрелки. Но если приглядеться, то можно было заметить, что на стенах множество выбоин, окна разбиты, кругом валяются стреляные гильзы.

Постепенно мне становилось лучше, шаги были все увереннее и тверже, слабость отступала. Наконец мы дошли до плаца, посреди которого расположилась здоровенная вертушка, вокруг которой скопилось множество народу. Слышались женские крики и плач. С со стороны ограды тоже кто-то орал, люди пытались перелезь через забор, а солдаты сбрасывали их обратно. Хоменко рванул вперед, направляясь к кабине. Я подошел к вертолету, когда людей уже стали прогонять с площадки, чтобы их не зацепило лопастями при взлете. Из двигательного отсека вертушки послышался нарастающий гул, лопасти медленно зашевелились. Меня не хотели подпускать к входному люку, но тут появился Хоменко.

— Я их уговорил! Залезайте Добрынин! С богом! — проорал подполковник.

В проеме люка показался седой мужик в летном комбезе и, подав мне ладонь, крикнул:

— Держись!