Зона сна

Сейчас они стояли в пустом коридоре, возле того углубления, в котором прятался пожарный гидрант, и явно поджидали его. А он шёл к себе в каюту, с полотенцем на плече, и, отлично поняв, что ждут эти двое именно его, поравнявшись с ними, с улыбкой чётко произнёс:

— Добрый день, господа!

— Для кого добрый, а для кого и не очень, — угрожающе произнёс Лёня. — Ты, Стасик, зарываешься.

— О чём ты, Лёнчик?

— Какой я тебе Лёнчик! Я для тебя Леонид Петрович!

— Взаимно, Лёнчик, взаимно. Я для тебя Станислав Фёдорович.

— Мальчик не понимает, — сокрушённо сказал Лёне второй оболтус, Геня. — Придётся поучить. Взяли?

Они подхватили Стаса под локти и быстро понесли в конец коридора, куда-то на корму. В нём немедленно проснулись инстинкты бойца дружины князя Ондрия. Конечно, физически он был не тот, поскольку, даже впервые попав к князю, имел массу тела раза в два больше, а затем постоянными нагрузками ещё и накачал мышцы, — но выучка есть выучка. Они держат ему руки? Что ж, вывернувшись всем телом, он обхватил Лёнчика ногами, дёрнул, и тот упал, а вслед за ним и Геня, а Стас, не медля ни секунды, схватил обоих за лодыжки и быстро потащил к лестнице, ведущей на среднюю палубу. Здесь, не останавливаясь, он развернул Геню головой вперёд и сунул в проём в полу, а затем обернулся к сидящему на полу Лёне.

— Какого дьявола вам от меня надо, придурки? — взяв его за ворот рубашки, спросил он, пока Геня со стуком сыпался вниз по лестнице.

— Ты лезешь в чужую пьесу, — прохрипел Лёня. — Тебе с Мариной ничего не светит, неужели ты этого не понимаешь? — и зачем-то добавил слово «сука», после чего мгновенно получил кулаком в челюсть и отправился вслед за Геней вниз головой на среднюю палубу.

Оттуда послышались крики стюардов, озадаченных регулярностью падения элитных пассажиров с лестницы, а Стас, отряхнув ладони, пошёл куда шёл — то есть к себе в каюту. В мире определённо что-то было не так. Отчего-то Андрей отвешивал ему сомнительные комплименты. Отчего-то Марина была с ним непривычно ласковой. Отчего-то Мими вела себя, для их ситуации, ненормально холодно. Отчего-то два бонвивана решили на него напасть. Видимо, произошло нечто, чего он, Стас, не знает, а он предпочитал контролировать обстановку вокруг себя, что требует, разумеется, знания всех нюансов.

Тёплое августовское солнышко перекатывалось от кормы к носу; выставка стала на полдня ближе. Стас предложил, чтобы от художников на открытии сказали слово баталист Юстин Котов, георгиевский кавалер, и Никита Палыч Скорцев, друг и боевой товарищ французского премьера Саважа. Ведь мадам Саваж наверняка будет на выставке в составе французской делегации, не так ли?

Тут-то и выяснилось, что картин Скорцева никто не видел и в буклеты они не попали, поскольку означенный Скорцев числится не в основном составе делегации, а в дополнении. Не предоставил он и цветных фотографий. Впрочем, это понятно: откуда ему взять денег на такую роскошь? А когда теперь к нему пристали, утешил только тем, что у него «где-то там» должны быть фотографии чёрно-белые.

После обеда опять собрались в кают-компании, ' впятером; ждали, ждали, начались уже шуточки про «семеро одного не ждут», пересчитывались, смеялись. Пришли смурные видом Лёня с Геней, и их стало семеро, что увеличило интенсивность смеха остальных. Наконец приковылял Скорцев, принеся размытые какие-то, нечёткие фото: еле нашёл, говорит.

— Сами, должно быть, снимали? — вежливо поинтересовался Андрей Чегодаев.

— Что вы! — не понял юмора художник. — Я и не умею совсем. У меня и фотоаппарата нету.

Судя по этим изображениям, картины Скорцева были совершенно ужасны; или в цвете оно и ничего?.. Вряд ли, — думал про себя Стас. Если он намерен их там распродать, то, пожалуй… ну, может милостями премьера…

Среди прочего был целый триптих: на левой картине кто-то по-пластунски ползёт в кустах, на правой аляповатые взрывы и покойник, а на центральной — конный отряд. Прямо на зрителя на могучем коне скачет могучий всадник с могучими усами, а за ним ещё двое.

— Что всё это значит? — спросил Стас.

— Это мятежный отряд вахмистра Степана, — ответил Скорцев так, будто удивлялся, что кто-то мог не распознать сюжета. Но Стасу это мало что дало, и он продолжил свой допрос:

— Что за вахмистр и чем знаменит его отряд?

— И вы, юноша, представлялись мне знатоком истории! — усмехнулся художник. — Степан, русский народный герой, со своим отрядом сделал попытку спасти императора Павла Петровича во время заговора 1801 года.

— Понятно, — сказал Стас вздыхая. В душе ему было жалко старика. Мало что живописец он никудышный, так ещё и путаник. Но с другой стороны, как сам он говорил, это не уничтожает того факта, что он ветеран войны, да и человек в целом хороший. Не строй теории на частном случае. Да-с…