«Зона свободы» (дневники мотоциклистки)

— Если не приедем, значит, мы умерли, — сказала Светлана на прощанье. …Это была удивительная поездка — кто-то там, наверху, смилостивился над нами, светило солнце, дорога была ровной, окружавшие нас сопки словно бы жмурились в густом, жарком мареве, лес был совсем синим, и даже толпы «матрасников» на берегах Катуни не могли испортить нам настроения. Мы без происшествий миновали Семинский перевал, дорога просто чуть-чуть пошла вверх, а потом так же плавно спустилась вниз, и мы даже взгрустнули, потому что все вокруг было так похоже на Байкал, как вдруг, после небольшой деревеньки с русским названием Хабаровка, дорога, словно дельтаплан, сделала головокружительную петлю и пошла вверх, в гору. Поворот, крутой поворот, еще более крутой поворот — от головокружения в какое-то мгновение мне вдруг показалось, что на очередном вираже я заеду передним колесом «Урала» на тучи. Прорубленная прямо в скале живописная дорога заставила нас пооткрывать рты. Это был перевал Чике-Таман, вот уж поистине — семь загибов на версту! Поднявшись на смотровую площадку, мы остановились. Здесь был бурхан. И вот здесь произошел второй эпизод, который заставил меня вспомнить о данном мной обещании. Мы посмотрели на далекие сопки, и, пока закипала в котелке над примусом вода для чая, решили обойти площадку. Алексей сразу же полез куда-то вверх — туда, через заросли крепких кедров уходила старая дорога, а я, осмотрев бурхан, остановилась у плаката, который здесь кто-то установил. «Уважаемые туристы! — было написано на крашеной фанере. — Вы находитесь в месте с необычной аурой. Большая просьба с уважением относится к верованиям других народов и не сорить. Если вы не придерживаетесь местной религии, то огромная просьба: не нужно оставлять подношения или повязывать ленточки на деревья. Вспомните о Боге, не губите свою бессмертную душу!»

Вот так незамысловато кто-то сформулировал основную заповедь веры. И здесь, на шестьсот шестьдесят шестом километре от Новосибирска, на продуваемом всеми ветрами перевале, среди синей тайги и безмолвных скал, я вспомнила о данном на Срамной обете. Обеты надо исполнять.

— Я монетку положу, да? — вывел меня из оцепенения вернувшийся Алексей.

— Нет! — вздрогнула я.

— Почему?

Я подвела его к плакату. Он прочитал и пожал плечами.

— Как хочешь… За тебя класть не буду, а за себя положу.

Я нахмурилась, но ничего не сказала. Мы спустились с перевала в молчании.

Алексей хотел было внизу забрать у меня «Соло» и погонять по перевалу туда-сюда для удовольствия, но его пыл охладил вылетевший из-за поворота набурханившийся алтаец на стареньком «Москвиче».

В этот день мы поняли, что приехали не зря: красота горного Алтая поразительно отличается от аскетической красоты древних Саян. Там — суровые снежные клыки, здесь — плавные террасы, горы, обточенные водой и временем, игрушечные, словно списанные со старых полотен, холмы, камни, скатившиеся с придорожных холмов, похожи на затерянные в траве остроконечные шлемы древних чингизидов. Молочные реки, стремясь уйти под землю, выточили в вековых скалах сказочной красоты ущелья. Я вздыхала в отчаянии, — нельзя, невозможно было увезти эту красоту с собой, оставалось только впитывать её глазами и всеми порами души, надеясь на то, что хоть что-то останется в памяти.

Мы ехали медленно, то и дело осматриваясь и оглядываясь. В этот день нас должна была догнать Царева. Но её все не было и не было. Мы пересекли мост возле Ини и целых два часа укрывались от грозы в беседке у какого-то святого места. После того, как гроза, отгромыхав, отправилась пугать других туристов, мы сделали вылазку на обрыв Катуни и обнаружили смотровую площадку — внизу в Катунь впадала Чуя. Противоположный берег Катуни поднимался вверх ступенями-террасами, верхушки гор скрывались в облаках.

Уже в сумерках мы свернули с дороги и поставили палатку на высоком берегу Чуи.

Горы погрузились во мрак, а над головой зажглись звезды, когда мы увидели на трассе фары мотоциклов.

— Давай ключи от «Соло»! — кричал Алексей и метался по поляне, отыскивая шлем. — Давай документы!

Он гнался за мотоциклами километров десять, пока они не заметили мечущуюся позади фару и не притормозили. Через час мы были в сборе. Возле нашей брезентовой палатки раскинулась легкая палатка Олега, я варила ужин, Светлана достала камус, и над уснувшими горами поплыли волшебные звуки… Я подняла голову вверх и увидела, как в черно-ультрамариновом поднебесье вдруг вспыхнула и навсегда погасла большая яркая звезда. Словно где-то там, среди звезд, кто-то зажег и тут же погасил костер на привале.

— Видели? — спросила я всех.

Мужчины молчали.

— Я видела! — с придыханьем ответила Светлана и, еще раз глянув в синеву, прильнула губами к камусу.

Ночью я вышла из палатки и увидела, что над долиной висят громадные звезды…