Зона турбулентности

Напряжение, которым пронизывало помещение, Уборину нравилось. Он старательно заполнял документы, делая вид «лихой, придурковатый», как любила говаривать жена, цитируя кого-то из классиков. Жене было виднее, она училась на психолога и вечно пыталась подогнать супруга под очередную классификацию. В этом Юрий Уборин ей не препятствовал: ему вреда никакого, а жене развлечение. Сейчас же он старательно морщил лоб, хмурился, грыз кончик ручки, всем видом показывая, как утомительна эта служебная рутина, сам же весь превратился в слух, а слухом его природа не обделила.

Сын с отцом разговаривали негромко, на крик не переходили, но исходящие от них эмоции Уборин физически чувствовал.

– Ты делаешь глупость!

– Не начинай. Я тут ни при чем. Или ты про меня вот так думаешь?

– Я думаю, что ты способен на безрассудные поступки.

– Поэтому ты ввел меня в правление компании?

– Именно. Посчитал, что это послужит тебе хорошей школой. Но то, что сейчас творишь…

– Что именно тебе не нравится?

– То, что находишься сейчас здесь. В этом номере.

– Ну, па-а-п, – в голосе Марка Аверина проскользнуло раздражение, – ну ты будто в каком-то ином мире живешь. Умер твой, мой… наш компаньон. Мы, как можем, стараемся поддержать вдову. Или что ты имеешь в виду?

– То самое. Тебе нужны сплетни о ваших с ней отношениях? Жди завтра горячих новостей о вдове совладельца авиакомпании.

Марк беспечно отмахнулся.

– Поговорят и забудут. Не первый раз.

– Если бы Гера умер как-то по-другому, то да. Но у нас тут следствие.

Уборин прям почувствовал на себе взгляды обоих Авериных, но даже ухом не повел, писал, старательно выводя буквы. Ситуация понятная – папа волнуется, не решат ли следственные органы, что сынку больно выгодна смерть мужа прекрасной Ангелины. Может, и выгодна. Одно только – отравленной стрелкой уколола Клещевникова женщина. Хорошо, если она как-то связана с убитым, а если наемница? Ищи ее… Значит, пока заказчика не найдешь, и к ней не подберешься. Вот же задача из трех неизвестных. Кто убил, зачем убил, почему именно так. Уборин оторвался от заполнения бланка, посмотрел вверх. Люстра под потолком, вся из каких-то крученых-перекрученных прутиков с нанизанными на них стеклянными кубами напоминала странную тварь из фильма. «Ага, фантастические твари, и где они обитают, – подумал он и покосился на присутствующих. – Вроде люди, а если посмотреть, так тоже какие-то хитро выкрученные, изломанные существа».

Андрей у дверей гостиной устало переминался, но пока молчал. Уборин мысленно поставил ему плюсик. Парень молодой, в отдел пришел недавно, но казался смышленым. Натаскать его, и будет еще один хороший опер. Уборин скучал по самарскому отделу. Жаль было оставлять ребят, и решение о переводе далось ему нелегко. Но жена права – еще год-два, и он бы закис, а там и запил бы от тоски.

– Господин полицейский! Господин полицейский!

Крик раздался откуда-то с улицы. Все разом замолчали. Уборин встал. Кричали не с улицы, а со стороны террасы. Он вышел и огляделся. С краю, там, где плетеная решетка отделяла террасу от террасы соседнего люкса, что-то мелькало. Он подошел и чуть перегнулся через ограждение. Мадам Николь тоже стояла у перил и махала ему краем платка или шарфа, он не разбирался.

– Так и знала, что вы тут, – лицо пожилой женщины расплылось в улыбке. – У меня к вам дело!

В ответ Уборин тоже выдал улыбку, хоть и кривую.

– Что случилось, мадам… Николь? – не сразу вспомнил он имя иностранной туристки.

– Как продвигаются поиски моего колье?

Кривая улыбка капитана превратилась в оскал.

– Ищем, – процедил он. – Но вы же понимаете, что…

– Да, – мадам закивала не хуже китайского болванчика, – понимаю. Но и вы поймите. Мне скоро уезжать, а без справки о том, что колье утрачено, меня заставят оплатить большой штраф или вообще посадят в этот ваш «Гулаг».

Уборин сделал скорбное лицо, стараясь не засмеяться. Мадам думает, что ГУЛАГ – это название тюрьмы или чего-то вроде того. Будет что вечером рассказать жене – она такие вещи любит.

– Справку вам выдадут, – успокоил он. – Чуть позже.

– Точно?

– Клянусь, – он приложил руку к груди и даже чуть поклонился.

Мадам тоже чуть перегнулась через перила и заглянула на соседнюю террасу.

– Верю вам. Вы такой милый полицейский. От всего этого у меня такое ужасное настроение, не знаю, чем себя занять. Оу! Может, вы спросите у хозяйки номера, не даст ли она мне почитать свою книгу? – мадам ткнула рукой куда-то за спину Уборина.

Он обернулся. Книга лежала под шезлонгом. Пока он соображал, как поступить, на террасу выглянул Марк Аверин.

– Тут вот… – Уборин сделал шаг и нагнулся, протянул руку и тут же убрал.

На полу рядом с книгой лежал небольшой мешочек сантиметров пятнадцать в длину и десять в ширину. В рукоделии капитан не разбирался, понял только, что сплетен из каких-то серых волокон с вкраплением желтых и красных нитей. Горловину мешочка стягивала веревка с бусинами на конце.

– Простите, – он указал на мешочек, – могу я узнать, что это такое?

Марк недовольно поморщился, оглянулся туда, где в гостиной сидела Ангелина.