Зона затопления

Стали перебирать снасти, отыскивая подходящие блёсны, уловистые мушки, проверяя прочность лесок. А мать все запихивала что-то в рюкзак.

В начале шестого подъехал Дмитрий Аркадьевич. Сигналить не стал, чтоб не будить округу. Постучался в дверь.

Отнесли в «тойоту» канистры, рюкзак, весла, удочки, осторожно уложили мотор, подперев, чтоб не бился.

Мать на прощанье, конечно, заплакала.

– Проследи, сынок, чтоб всё там по-человечески. – И тут же махнула рукой: – Да что тут по-человечески – из земли вынимать.

– Но не оставлять же, – отозвался Привалихин. – Пусть лучше рядом будут.

– Это – конечно… Только все равно грех…

– Грех, мам, выше делают. – Алексей снова почувствовал, как накатывает злоба. – Кто это устроил. Кто топит. Ладно, – остановился, – ехать надо. Пока то да сё…

В машине было жарковато, но дышалось легко – работал кондиционер. «Тойота» шла мягко, не спотыкаясь на неровностях асфальтовой, но разбитой тяжелой техникой дороги, а покачиваясь на них.

– Хорошая машина, – сказал Алексей.

– Тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. – Дмитрий Аркадьевич поводил рукой в воздухе, ища деревянное, а потом постучал по своей голове. – Не жалуюсь пока… Скорей всего, большой пробег ее скоро ждет.

– А?

– Переезжать думаю. Сын, Олежка, под Каратузским дом достраиват.

– Где это?

– На юге, в Саянах… Говорит, рано-поздно, а Шушку прорвет все-таки. А если она не выдержит, волна все смоет – и Шушенское, и Абакан, и остальное на километры. И Красноярскую ГЭС. А значит, Красноярск накроет, и дальше… Ученые весь этот процесс просчитали, мне сын статью присылал. Надо, говорит, прятаться.

– И нас заденет? – спросил Алексей, не веря, конечно, в такую глобальную катастрофу.

– Напрямую, может, и не заденет, но тоже… Да и не приживаюсь я тут. Муторно.

«Муторно», – кольнуло Алексея слово, каким и он называл свое состояние.

– Уехать, позабыть, – продолжал Дмитрий Аркадьевич, – если получится. Там, в Каратузском, и климат, сын говорит, хороший. Вот приватизирую свою квартирёшку, продам кому. И двину. Жена, – жена Привалихина умерла лет семь назад, – простит уж, наверно. Она здесь лежит, на городском…

– А это, куда переезжать собрались, не пострадает?

– Ну, это вообще в стороне от Енисея. Там и горы защищают… Олежка три гектара земли купил навсегда – теперь можно, – строится.

В этом «строится» было столько веры в надежное, вековечное, что Алексей позавидовал. И тут же внутри ухмыльнулось: «Ну, Олегыч может себе позволить – бизнес у него нехилый. А нам как…»

– М-да, – выдохнул вслух. – Поглядим, как оно все будет.

– Глядеть, конечно, можно. Но можно и доглядеться.

Мудрые слова… Алексею было что ответить на них. Напомнить, к примеру, что Олег не с пустого кармана начал свой бизнес. Дмитрий Аркадьевич в восьмидесятые был в руководстве совхоза и, когда совхоз из-за скорого, как тогда считали, затопления ликвидировали, неплохо нагрелся на распродаже списанной, но вполне еще исправной техники. И с этими деньгами Олег году в девяностом уехал в Красноярск. Не сгинул, не пропил капиталец, надо отдать должное, – поднялся и теперь строится. А большинство людей и тогда в стороне, и сейчас. Не у всех эта деловая жилка.

Да, было что сказать. Сдержался. Попросту некрасиво будет сейчас заводить подобные разговоры – Привалихин его везет, а он припоминает, считается.

Дорога постепенно шла на спуск, и по обочинам природа становилась живее – вместо холмистой степи появились сначала одиночные деревья – березы, сосенки, потом колки, а дальше и настоящий лес.

– А не знаете, правду говорят, что водохранилище почти до города доберется? – спросил Алексей.

– Да наверно. Там-то, – Привалихин кивнул направо, на восток, – забоки, старицы. Петляла когда-то, быки обходила. Теперь ее заперли, снова стала дорогу искать.

Действительно, местность под возвышенностью, на которой стоял город, была странноватой – лесистая низменность, из которой поднимались утесы, быки, каменные столбы. Наверняка миллионы лет назад здесь происходило нечто грандиозное. Узенькая нынче лента реки катилась тогда широченным потоком, разламывая и дробя горы, срезая их части. Потом вода спала, бывшее дно заросло травой, деревьями, а уцелевшие части гор торчат, как напоминание о прошлом.

В одном лишь месте поблизости река не смогла побороть горы, пробить широкую дорогу себе, и там-то, в распадке, полвека назад решили строить очередную электростанцию. Да, удобное место для плотины, нельзя не использовать.

Годы изысканий, расчетов, стягивания техники, десятилетия строительства, и вот она, серая стена плотины, желтые спички кранов над ней… Сейчас устанавливают турбины, оборудуют машинные залы.

Вот-вот запустят. Готовятся, как к великому празднику. Уже сейчас, отбиваясь от упреков, что ничего в стране не производится, не строится, кроме банков и офисов, власть отвечает: «А Богучанская ГЭС?! Возводили практически из руин недостроя, довели до ума. Через несколько месяцев начнет вырабатывать электроэнергию, даст мощный импульс развитию региона!»

Может, и так, может, и так…