Зоология и моя жизнь в ней

У соловья, как у многих других пернатых, особям свойственна врожденная тенденция к развитию у них, по мере взросления, песни, характерной для данного вида. Это приводит к тому, что в нормальных условиях птица всегда обучается «правильной» песне. Такое генетически обусловленное предпочтение получило название «песенной матрицы». У южного соловья некоторые самцы могут обладать репертуаром, включающим в себя до 200 вариантов короткой песни. Время звучания каждого такого варианта составляет от 2.5 до 4.5 секунд, затем следует пауза примерно такой же длительностью, и самец поет следующий, какой либо иной вариант песни. Каждый вариант заучивается молодой птицей как более или менее устойчивый стереотип и в таком виде сохраняется в репертуаре взрослой особи.

Эти короткие песни складываются из множества исходных дискретных кирпичиков-«нот». К примеру, в моей записи пения одного самца южного соловья, которое длилось без перерыва 40 минут, он использовал 256 разных нот, из которых построил 74 варианта коротких песен. Несколько (до десятка) нот, идентичных по длительности, высоте и амплитуде, объединяются в короткие кластеры, именуемые «коленами» (или «фразами»). Внутри такой акустической конструкции они разделены четкими паузами. Во время пения фразы комбинируются, давая огромное разнообразие песенных вариантов.

Важно то, что эта комбинаторика не вполне свободна, она подчиняется у каждой особи правилам, стихийно возникшим в период обучения песне. Песенные варианты хранятся в памяти соловья в форме иерархически организованных структур. От трех до пяти разных вариантов запоминаются юным самцом в качестве элементов компактных сочетаний, так называемых «контекстных групп». Предполагается, что при пении соловей принимает ряд последовательных «решений», как бы идя от общего к частному. Не вдаваясь в более сложные детали, можно сказать, что сначала он извлекает из памяти определенную контекстную группу, а уже затем – некую конкретную песню.

Таким образом, песенная вокализация соловья представляет собой организованную систему, которую позволительно назвать «сложной». Мы видим, что на первый взгляд организация песни соловья во многом напоминает структуру человеческой речи. И там и тут существуют исходные звуковые «кирпичики» (фонемы – в речи, ноты – в песне), из которых путем их комбинирования создаются достаточно длинные и сложные конструкции. Можно было бы пойти дальше и уподобить песенный вариант слову, а повторяемую группировку из нескольких вариантов – предложению. Поскольку число исходных нот в песне соловья весьма велико, а возможности их комбинирования ограничены лишь в небольшой степени, птица может создавать огромное количество дискретных «слов» и «предложений», запоминать их с абсолютной точностью и использовать в дальнейшем.

В этом смысле здесь есть внешняя аналогия с тем свойством нашего языка, которое называется открытостью, или продуктивностью. Благодаря этому качеству мы можем строить сколь угодно большое число разных высказываний из небольшого запаса элементарных звуковых единиц – фонем[124].

Но когда мы говорим о продуктивности человеческого языка, то имеем в виду возможность создавать новые осмысленные высказывания. Они служат в нашем языке знаками каких-то реальных событий, ситуаций или явлений, а нередко и воображаемых мысленных конструкций (например, мифических представлений человека или новых, еще непроверенных научных гипотез). У соловья же, несмотря на всю структурную изощренность песенного поведения, транслируемые им звуки значат не более, чем «Здесь есть соловей» (перефразируя замечание О. Хайнрота о брачном крике петуха).

Поразительно, что информативность этих песен как сигнала, служащего ранней весной указанием прочим самцам соловья на то, что этот участок местности уже занят и охраняется, а несколько позже – приглашением прилетающим с зимовок самкам, ничем не выше, чем хриплый двойной крик коростеля или кукование кукушки. Этот парадокс был замечен еще А. С. Пушкиным, который писал:

В лесах, во мраке ночи праздной,
Весны певец разнообразный
Урчит, и свищет, и гремит;
Но бестолковая кукушка,
Самолюбивая болтушка
Одно куку свое твердит…

О причинах этого парадокса, как она видится этологу и эволюционисту, я рассказываю в главе 7, в подразделе под названием «Природа часто бывает расточительной».

Шимпанзе