Зоология и моя жизнь в ней

Почему эта находка стала столь важной для наших дальнейших исследований, я объясню далее, когда речь пойдет о систематике кавказской агамы и других видов ящериц рода Laudakia.

Учимся ловить ящериц

До Кара-Калы оставалось еще около 100 километров. Когда приехали на Пархай, обратились за советом к Валерию Кузнецову. Нет ли какого-нибудь кордона, где жилье располагалось бы в местообитании кавказских агам? Тогда нам не пришлось бы каждый день тратить время на переходы от базы к участку наблюдений и обратно.

Валерий посоветовал нам попытать счастья на кордоне Калалигез, в 20 километрах к западу от Пархая. Там мы нашли дом, где смогли удобно разместиться все шесть членов отряда. Кордон охранял туркмен-егерь, живший в отдельной небольшой хижине. Он запомнился мне тем, что днем спал, включив портативный радиоприемник на полную мощность. Тогда я удивлялся, как ему удается заснуть под звуки с такой силой децибел. Но несколько лет спустя сам убедился в том, что скорее засыпаю при включенном радио.

Пребывание здесь сулило нам несомненный успех. Агамы жили не только по каменистым склонам вокруг кордона, но и прямо около дома. Днем они сидели на каменой ограде бывшего скотного двора, выходя сюда на охоту из заброшенного коровника. Там были убежища нескольких взрослых особей, деливших между собой территорию этого строения.

Перед нами со всей серьезностью встала проблема массового отлова ящериц. Без его решения вся наша затея с выпуском их в Уфре утратила бы всякий смысл. Изучать эту популяцию продуктивно можно было лишь при условии, что отработана методика мечения всех без исключения членов такого поселения или, по крайней мере, подавляющего их большинства.

Только в таком случае мы смогли бы узнать, как формируются семейные группы, насколько длительны персональные связи между половыми партнерами, как меняется социальное поведение особей с возрастом, и так далее. А последнюю задачу можно было решить, лишь располагая сведениями о реальном возрасте той или иной агамы. Для этого следовало снабжать индивидуальными метками всех новорожденных ящериц и отслеживать изменения их размеров и окраски из года в год, при последующих поимках.

У нас не было трудностей с ловлей юных ящериц – данного года рождения и годовалых. Мы уже хорошо умели ловить их удочкой. В эту поездку я предоставил возможность отдаться этой азартной охоте Ире и Генриху. Он добился здесь большого успеха, хотя подчас даже столь искусный ловец иногда тратил почти целый час, чтобы завладеть какой-либо особенно шустрой ящерицей.

Что же касается взрослых агам, то поймать этим способом удавалось только самых доверчивых, а такие были в явном меньшинстве. С особыми трудностями и даже с опасностью для здоровья я столкнулся, когда решил переловить и пометить ящериц, живших в коровнике. Моя идея состояла в том, чтобы воспользоваться паутинной сетью для отлова птиц. Агамы бегали по столбам и балкам коровника, как по скалам. Проследив постоянные маршруты той или иной ящерицы, я старался повесить сеть так, чтобы в следующий раз она оказалась на пути животного. Для этого порой приходилось залезать довольно высоко, а деревянный каркас, на котором держался потолок, оказался довольно ветхим. Поэтому, развешивая сеть между балками на высоте около трех метров, мне приходилось каждый раз очень тщательно контролировать все свои движения, чтобы не оказаться на полу.

Пробовали ловить агам большой паутинной сетью и в других местах вокруг дома. Покрывали ей груды досок и шифера во дворе, где жили некоторые полувзрослые ящерицы. Этот способ требовал больших затрат времени и нервов. Сеть цеплялась за каждый выступ, собирала на себя куски мусора и обломки сухих растений, которые затем приходилось подолгу выбирать из нее. Пока возились, расправляя сеть с одной стороны, агама зачастую ускользала с другой. Не заметив этого, дежурили затем подолгу у сети в надежде на успех, а в результате оставались ни с чем.

Требовалось придумать какой-то другой, менее трудоемкий и более эффективный метод отлова. Я пробовал натягивать узкую полоску сети в виде вертикального заборчика там, где часто видел перебегающих ящериц. Только в одном случае ящерица попалась, но когда я пошел проверять ловушку, она была уже мертва – погибла от перегрева под палящими лучами солнца. В общем, эта идея не сработала.

Я мучительно размышлял над решением проблемы днем и ночью, и даже во сне, подсознательно чувствуя, что бесспорно существует некий предельно простой выход из положения. Но решение пришло много позже, уже после возвращения в Москву. Придуманная мной стратегия, возможно, и не сработала бы в Калалигезе, где характер убежищ ящериц определялся обилием сложных артефактов в антропогенном ландшафте (например, присутствием коровника). Но там, где агамы живут в естественных условиях, то, к чему я пришел, должно было, как мне казалось, привести к успеху. Правда, проверить, так ли это, можно было лишь следующей весной – уже на месте.