Зоология и моя жизнь в ней

По сути дела, урочище, которое считают чуть ли не главной достопримечательностью этих мест, есть не что иное, как одна из разновидностей так называемых бедлендов[263]. Перед нами открылась панорама невысоких холмов. Некоторые, одиночно стоящие, имели форму почти идеального конуса с округленной вершиной. Другие шли грядами из трех-четырех возвышений разной высоты, максимально – до восьми метров. Склоны холмов выглядели как бы морщинистыми: тонкие бороздки, более или менее параллельные друг другу, сбегали вниз от вершин к основаниям. Но наиболее впечатляющим был цвет этих образований. Доминировали разные градации белого – от нежно сливочного до чуть желтоватого, нередко с оттенком оранжевого. Некоторые вершины были окрашены в светло-красный либо в зеленоватый цвет. И все это – на фоне ярко синего субтропического неба.

Белым был и грунт, по которому мы брели между этими холмами, все более углубляясь в лабиринт узких проходов, их разделяющих. При ярком полуденном солнце интенсивность отражения его лучей столь велика, что приходится идти, едва ли не зажмурив глаза. И почти никакой растительности! Лишь изредка в узкой долинке высится ажурный экземпляр держи-дерева высотой в человеческий рост, а вершины некоторых холмов украшены растущими поодиночке кустиками прутьевидного миндаля.

При такой скудости растительного покрова не удивляло полное отсутствие птиц. Местность выглядит абсолютно безжизненной. Единственным живым существом, встреченным нами за трехчасовую экскурсию, был крупный, длиной около 5 см, нелетающий кузнечик саксетания (Saxetania cultricollis) – насекомое, ареал которого ограничен несколькими пустынными районами горных систем Ирана и республик Средней Азии. Я кинулся фотографировать странное создание, испытав при этом дополнительный прилив адреналина. Стало очевидным, что таких негостеприимных мест избегают даже степные агамы – существа весьма устойчивые к экстремальным условиям пустыни. Но одну такую ящерицу все же удалось увидеть при выходе из лунных гор на участок со степной растительностью, ближе к дому.

Кавказские агамы Пархая

В поисках места для наблюдений за этими ящерицами нам несказанно повезло. В первую же экскурсию мы нашли узенькое скалистое ущелье, не более 100 м в длину, в конце которого под кустами ежевики обнаружили крохотный родник чистейшей воды. Если принять во внимание, что уже в 10 часов утра, когда мы ежедневно приходили сюда на работу, температура воздуха близилась к 35 °C, то значение этого обстоятельства трудно было переоценить. Вода из родника вытекала в небольшое углубление в днище ущелья, и здесь образовалась мелкая лужа, в которую можно было лечь и хоть немного охладится.

Такие ванны мы принимали во время перерыва в наблюдениях за ящерицами, примерно с часа дня до трех-четырех. В это время температура поднималась до 36–38 °C, и агамы прятались от жары в тень под камнями или уходили поглубже в свои убежища. Мы же приступали к чаепитию и лакомились кислым молоком – никакой другой еды организм категорически не принимал. Домой шли уже по вечерней «прохладе», когда столбик термометра опускался до 30°.

Но такое благоденствие не могло длиться долго. Воды с каждым днем становилось все меньше, и примерно через неделю котелок удавалось наполнить, лишь черпая воду из лужи кружкой, а затем и ложкой. Поскольку наше ущелье обладало тем недостатком, что борта его были слишком крутыми, чтобы лазить по ним с ловчей удочкой, мы решили поискать другое место, более удобное для отлова агам. Что же, придется приносить воду с собой, а о дневном купании забыть как о чрезмерной роскоши.

Неподалеку от нашего ущелья мы быстро разыскали новую площадку для наблюдений. В окружение кустов граната, усыпанных в эти майские дни шелковистыми алыми цветами, располагался ровный, не слишком крутой каменистый уклон, названный нами «шахматной доской». Плиты двух каменистых пород, окрашенных в светло-серые и красно-коричневые тона, чередуются в регулярном порядке, словно выложенные бригадой каких-то каменотесов-гигантов. Вокруг – нагромождения огромных глыб, между которыми узкие и глубокие щели. Агам довольно много, причем убежища многих из них выглядят вполне доступными. Эта площадка служила нам местом работы многие последующие годы. Мы приезжали сюда в сентябре и октябре 1986–1989 гг. и в апреле первого и последнего из этих лет.

В этот период изучения кавказских агам в урочище Пархай я продолжал уделять часть времени нашим прежним знакомцам из мира рептилий – агамам степным. Оказалось, что они обитают по более выровненным «степным» участкам, которые примыкали к обоим местам наших наблюдений за кавказскими агамами. Численность степной агамы была здесь очень низкой. За всю эту майскую поездку я видел всего лишь семь самцов и шесть самок. Неудивительно поэтому, что участки почти всех встреченных мной особей не соприкасались друг с другом – в отличие от того, что мы видим у агам кавказских.