Зоология и моя жизнь в ней

Срочно забираем из Института зоологии экспедиционный багаж, оставленный там в прошлом году, с помощью местного орнитолога Эльдара Рустамова грузимся в автобус и едем в Душак. Там, как бы уже по привычке, иду в комендатуру просить машину. И только к вечеру мы снова в распоряжении Анатолия Леонидовича. А он разводит руками – при новых порядках разрешить нам работать за пограничной системой уже не в его власти.

Оказывается, завизировать выданный нам пропуск придется у вышестоящего районного начальника. Для этого утром мы едем на попутной машине обратно в сторону Ашхабада, в город Каакха, за 45 километров от Душака. Там русский полковник понимает нас с полуслова и без всяких проволочек ставит на наш пропуск еще одну желанную круглую печать. Но в результате мы потеряли несколько драгоценных часов. Обратно пришлось ехать на поезде, потом снова на попутке, и дальше пешком до комендатуры, и все это под палящим туркменским солнцем. Вернулись туда только к концу дня.

Абашин, понимая, сколь дорого для нас время, сразу же сам везет нас на заставу на ГАЗике. Здесь уже новый начальник, капитан Атахаджаев. Службу несут туркменские пограничники, но, в отличие от того, что было раньше, в наряды на границу они не ходят. Нам объясняют, что и охрану дать нам в этом году начальство не сможет: достаточного контингента солдат-туркменов пока еще нет. Нет на заставе и транспорта на ходу. Анатолий Леонидович решает сам доставить нас на место. Но мы дороги не знаем и, разумеется, не можем сколько-нибудь связно объяснить, где именно были в прошлом году. Вскоре у меня возникает ощущение, что Абашин заблудился. Он в абсолютной темноте высаживает нас на целине среди зарослей полыни и уезжает, сказав на прощание, что объяснит Атахаджаеву, где нас оставил. Не будучи от природы оптимистом, я почти уверен, что приехали мы совсем не туда, куда стремились.

Но, проснувшись утром и не успев даже вылезти из спального мешка, я увидел метрах в пятидесяти вход в заветную щель. Впрочем, здесь нас ожидала неприятная неожиданность. Воды не было ни в ложе ущельица, ни около нашего прошлогоднего лагеря. Весна стояла сухая и жаркая, и ручей в нижнем течении пересох полностью. Это значило, что нам со всем нашим грузом придется устраиваться значительно выше, где холодная, кристально чистая вода родника Дарохбейт сохраняет силу течения даже в середине лета.

По прошлому году мы знали, что найдем там не только воду в избытке, но и надежное убежище на случай непогоды – в домике, принадлежащем пограничной заставе. Он был выстроен под скудной тенью рощицы из нескольких невысоких вязов. У этого места был единственный недостаток – добраться до него из долины можно было лишь преодолев хотя и относительно пологий, но затяжной подъем длиной около километра. Для начала следовало из груды наших вещей выбрать и перетащить туда хотя бы самое необходимое на первых порах для жизни и работы. На этот раз помочь в этом нам было некому, но зато радовало ощущение полной независимости и абсолютной свободы действовать по собственному усмотрению.

Необходимость каждый вечер подниматься к домику из долины, где шла основная работа, сильно портила нам настроение. Намаявшись целый день на иссушающей жаре, приходилось буквально из последних сил тащиться вверх, то и дело останавливаясь, чтобы передохнуть минуту-другую.

Чтобы стало ясно, чем была вызвана столь сильная дневная усталость, расскажу в некоторых подробностях, что нам приходилось делать в долине. Задача состояла в том, чтобы поймать каждую увиденную ящерицу. Но среди них были такие, которые предпочитали большую часть времени оставаться на вертикальной поверхности каменистого обрыва, причем в самой верхней его части, куда человек добраться никак не мог.

И вот что приходилось делать в таких случаях. Я обходил обрыв сзади и поднимался к его верхней кромке по более или менее пологому склону. Оказавшись наверху, я закреплял на краю обрыва край большой паутинной сети и спускал ее вниз. Потом, проделав тот же путь обратно, и, вернувшись к подножию обрыва, старался закрепить нижний край сети так, чтобы она висела как можно ближе к вертикальной поверхности, по возможности касаясь камней хотя бы местами.

Ни в одном случае успех не был гарантирован, но всегда приходилось сидеть на солнцепеке в ожидании результата, по крайней мере настолько долго, чтобы понять, что дело определенно не выгорит. Если же ящерица попадалась, то, чтобы достать ее из сети, я вынужден был повторить все сделанное ранее, но в обратном порядке: забираться наверх, освобождать там сеть и аккуратно спускать ее к Ларисе. Ей же оставалась неблагодарная задача выпутать колючее, больно кусающееся животное из сплошного мотка тонких ниток.

Иногда приходила в голову мысль, что мог бы подумать посторонний свидетель, случись ему наблюдать все это со стороны. На память приходила цитата из О’Генри: «Они засуетились, как два одноруких человека в крапивной лихорадке, когда они клеят обои».