Зоология и моя жизнь в ней

Сколь бы посредственными ни были мои фонограммы, они оказались материалом, вполне доступным для акустического анализа и, по сути дела, почти уникальным. С тех пор прошло 11 лет. Заглянув в коллекцию голосов птиц на сайте Xeno Canto, я нашел там всего две записи песен монашки, одну из которых можно с полным основанием считать никуда не годной. Поиски в Интернете заставили также придти к заключению, что никто с тех пор так и не смог дать исчерпывающего научного описания гнезда монашки.

В этот приезд в Израиль мы с Катей обследовали десять вади, затратив на это 86 часов. О причинах того, что наши наблюдения над монашкой и на этот раз оказались столь немногочисленными и отрывочными, я стал догадываться еще в первое посещение пустыни Негев. Уже тогда напрашивалась мысль, что для особей этого вида характерно то, что можно назвать стратегией «экстенсивного землепользования». Пять лет спустя двое орнитологов, Ф. Кхоури и М. Форшлер специально занялись этим вопросом. Они проводили свои наблюдения в Иордании, в пределах трех территорий монашки, площадь каждой из которых, как им удалось выяснить, превышала 2 км². Они регистрировали хозяев этих участков только тогда, когда те были заняты кормлением, оставаясь в поле зрения наблюдателей от 10 мин. и максимально до одного часа, после чего скрывались из глаз[287].

Таким образом, в своих попытках подтвердить мою гипотезу об эволюционной близости монашки к испанской каменке и плешанке мне оставалось сосредоточиться на сравнительном анализе вокализации этих видов. Результаты этих изысканий не противоречили моему предположению, а совсем недавно оно было подтверждено данными сравнительной генетики. В этой работе ее авторы пришли к заключению, что монашкуу следует считать видом предковым по отношению к плешанке и испанской каменке[288]. Кстати, в этой же статье сказано о том, что чернохвостка и все те виды каменок-петрофилов, о которых речь шла выше (в том числе и два моих модельных вида), произошли от общего предка.

Сорокопуты

В книге об этих пернатых, увидевшей свет в 2008 г., я обобщил все наиболее существенные сведения, собранные за предыдущие годы мной самим и подчерпнутые из литературы. Меня огорчало то, что некоторые детали, казавшиеся важными, в этой работе отсутствовали. При подготовке текста книги я, вопреки всем усилиям, не смог найти, например, сколько-нибудь полную информацию об одном виде, обитающем в Юго-восточной Азии, именно, о бирманском сорокопуте Lanius collurioides. Но особенно обидным казалась невозможность получить сведения о вокализации клинохвостого сорокопута, который был мне хорошо знаком еще со времен моей работы в заповеднике Кедровая падь, когда я еще не располагал звукозаписывающей аппаратурой. Кое-что оставалось неясным в вопросе о гибридизации жуланов, а чтобы ликвидировать эту лакуну, следовало побывать на крайнем юге Казахстана. Я твердо решил проявить активность и устранить эти белые пятна при переиздании книги на английском языке.

Клинохвостый сорокопут

Проще всего было начать с самого доступного, то есть с того вида, который принадлежит фауне России. Здесь я мог свободно перемещаться, не думая о получении визы и о прочих сложностях такого характера.

Ближайшим местом, где я мог бы записать песню клинохвостого сорокопута и прочие его звуковые сигналы, была Амурская область. Я обратился за советом к моему давнему хорошему приятелю Сергею Смиренскому. Он в свое время сам интересовался этим видом и даже написал о нем статью. Теперь он руководил организацией под названием «Негосударственный журавлиный парк», созданной им в начале 1980-х гг. близ поселка Муравьевка, неподалеку от реки Амур в ее среднем течении.

Сергей пообещал принять нас с Катей на своей базе, но предупредил, что задача мне предстоит не из легких. Птицы, которые меня интересуют, не относятся к числу хоть сколько-нибудь обычных в окрестностях журавлиного парка, так что вся затея легко может окончиться провалом.

Муравьевский журавлиный парк

Но деваться было некуда, и мы решили рискнуть. В крайнем случае, думали мы, не найдем сорокопута, так узнаем кое-что новое для себя о журавлях, целых четыре вида которых мы могли бы там увидеть. Итак, в середине апреля садимся в самолет и летим в Благовещенск. Туда Сергей пообещал прислать за нами машину. На пути из аэропорта через город закупаем продукты и, миновав около 60 километров голой степи, оказываемся в Муравьевском парке.

На «парк», честно говоря, увиденное нами было мало похоже. Вокруг базы, сколько хватает глаз – ровное заболоченное пространство, поросшее сухим прошлогодним вейником. По берегам широкой протоки, извивы которой пересекают эту травянистую низину, кое-где – пятна жидких низкорослых кустарников. При погоде пасмурной и не по-весеннему холодной окружающий ландшафт выглядел довольно безрадостно.