Зорге

Странно, что, получив тревожную телеграмму, в которой упоминались «немец» (Зорге) и «еврей» (Стронский), в Москве как будто бы прочли только ее часть. Во всяком случае, никаких упоминаний о том, что судьба Стронского тоже вызвала опасения, не сохранилось. Да и действий в этом направлении никаких предпринято не было. Зато обеспокоенное начальство начало торопить резидента с выездом, но еще почти месяц ушел на создание легенды и передачу дел Римму и Стронскому при сохранении жизнедеятельности резидентуры: информация в Москву продолжала поступать обычным порядком. Одно из последних сообщений касалось прибытия в Нанкин германского разведчика фон Леммерцаана (так его фамилия была зафиксирована в документах) с задачей реорганизации китайской контрразведки. А 4 ноября в Москве получили сообщение, что «по случаю 15-й годовщины Октябрьской революции шанхайская резидентура шлет Разведупру горячий товарищеский привет и вносит в фонд постройки самолета-гиганта “Советский Дальний Восток” 75 амов. Деньги привезет Рамзай»[248]. В «годовщину» – 7 ноября «Пауль» принял у «Рамзая» кассу и все связи. Наверно, наш герой попрощался с друзьями. Вряд ли он мог уехать, не повидавшись с Агнес Смедли. Урсуле Гамбургер Зорге позвонил: «Я сняла трубку. Раздался голос Рихарда Зорге. Рихард сказал, что до полудня он два часа меня дожидался и неоднократно звонил, однако никто не отвечал. Он хотел со мной попрощаться. Я схватилась за стул, стоящий рядом с письменным столом, и опустилась на него. Рихард спросил, слушаю ли я. Он хочет поблагодарить меня за товарищескую заботу о нем и о других. Это лишь начало, сказал он, мне еще многое предстоит сделать. Я должна обещать ему, что и в дальнейшем буду держать ушки на макушке. И все, всего хорошего, до свидания.

В соседней комнате меня ожидали гости. Я посмотрела на стул и не могла себе представить, что Рихард просто уехал, что он больше не будет сидеть на этом стуле, говорить со мной, слушать меня, давать советы и смеяться вместе со мной. Как же я заблуждалась! Только теперь мне стало понятно, как дорог он мне был. Если бы у меня было хотя бы десять минут времени, чтобы взять себя в руки. Однако это относилось уже к области “держать ушки на макушке”. Я вернулась в комнату. По моему виду никто из гостей ни о чем не догадался»[249].

12 ноября, после двух лет и десяти месяцев пребывания в Китае, Рихард Зорге покинул Шанхай рейсовым пароходом. Через Японию он 21 ноября добрался до Владивостока, откуда отправился в Москву. Там его ждал еще один подарок: был сдан в печать 27-й том Большой советской энциклопедии со статьей о человеке, память о котором во многом определила судьбу Рихарда: о его двоюродном деде Фридрихе Зорге.

Глава девятнадцатая Безусловная победа

Почти трехлетняя командировка Зорге в Китай для большинства исследователей стала одним из малозаметных эпизодов его биографии, как, впрочем, и коминтерновский период. Это несправедливо и неправильно по целому ряду причин. Во-первых, Зорге не просто работал в Китае, он попал туда в один из самых сложных, противоречивых и трагических периодов в современной истории этой страны. И уже сам факт того, что руководство советской военной разведки выбрало именно его – новичка в своем ведомстве, даже не состоящего на службе в управлении, не имеющего военного образования и при полном отсутствии опыта работы на Дальнем Востоке, говорит о том, что и выбор был невелик, и доверие к нашему герою присутствовало, несмотря ни на какие чистки. Зорге сумел мгновенно разобраться в сложнейших перипетиях внутренней политической борьбы в Китае и его непростой внешней политики, но эта задача остается непосильной для многих современных его биографов. Приходится еще раз повторить, что формат этой книги не позволяет и нам хотя бы более плотными штрихами воспроизвести тот исторический фон, на котором Зорге ткал сложнейшие узоры своей шпионской работы. Пытливый читатель легко найдет более подробные исследования о Китае начала 1930-х годов, которые позволят глубже погрузиться в шанхайский период существования резидентуры «Рамзая», узнает подробности о тех ее сотрудниках, которые лишь вскользь упомянуты в этом повествовании, и о тех, кто намеренно выпущен из него, чтобы сконцентрироваться на основной линии.