Зорге

Во множестве этих связей, в невозможности в таких условиях их контролировать и в предоставленной им самостоятельности (а что еще можно было сделать?) скрывалась слабость группы Зорге. Любой из этих людей мог оказаться предателем, полицейским провокатором, просто случайным человеком, и тогда по цепочке от него можно было прийти к главе шпионской сети. Но такого человека не нашлось и не находилось вплоть до середины 1935 года. И вот еще один важный момент – в конечном итоге вся информация, поступавшая в резидентуру: данные о внутриполитической обстановке и международной ситуации, сведения военного характера о борьбе за «супругов Нуленс», материалы о японской агрессии и настроениях в белой эмиграции – все это прочитывалось (документы на китайском языке переводились на английский), просматривалось и анализировалось одним человеком – «Рамзаем». Зорге отбирал наиболее ценные сведения, комментировал их и сортировал: наиболее срочные зашифровывались и передавались по рации в «Висбаден», другие материалы, прежде всего микропленки, отправлялись почтой через Китай в Москву. Всего Рихард Зорге за время своей работы в Шанхае отправил 13 почтовых «посылок». Последняя из них пришла в Москву 10 января 1933 года и содержала 55 материалов на девятистах страницах на немецком, английском и китайском языках – поистине грандиозный объем работы, выполненный в чрезвычайных условиях нелегальной резидентуры военной разведки. Говоря же об оценке материалов, присланных «Рамзаем», надо иметь в виду, что далеко не всегда мнение резидента по тому или иному вопросу совпадало с мнением Москвы. Сохранились данные об оценке, данной Центром, некоторым документам, полученным от «Рамзая» по почте в период с 27 февраля по июль 1932 года: из 125 документов 65 были признаны «ценными», 48 – «заслуживающими внимания», остальные не представлялись Центру столь интересными, как это виделось «Рамзаю»:

«– подавляющее большинство направляемых в Центр материалов носило военный характер и освещало состояние и организацию различных группировок войск…

– большинство материалов, как и в предыдущих почтах, было направлено лично “Рамзаем”;

– грань между оценками материалов как ценные и заслуживают внимания (так в оригинале. – А. К.), была весьма условна»[253].

Условность оценки во многом была вызвана несвоевременным получением материалов. Если уж ложка дорога к обеду, то что говорить о секретных документах о дислокации войск во время ведения боевых действий? К сожалению, работа почтового канала связи, а также качество фотосъемки так и остались больными местами шанхайской резидентуры. От отправки документов из Шанхая в Москву до получения их оценки, которой резидент должен был руководствоваться далее, проходило около трех – пяти месяцев, а получить качественные фотоснимки удавалось далеко не всегда из-за несовершенства техники, особых условий съемки и низкой квалификации фотографов, в том числе самого «Рамзая».

Безусловно другое: добыча таких пластов информации была сопряжена с огромным риском, и все три года «Рамзай» находился на грани провала. Но – и это главное – провала так и не произошло. Подозрения существовали, но ни резидентура в целом, ни сам Рихард Зорге не были окончательно «засвечены» ни одной из полиций, разведок и контрразведок, действовавших в то время в Шанхае и в Китае вообще. В Москве также сохранялось спокойствие по этому поводу – иначе у главы советской военной разведки Берзина не возникла бы мысль об отправке Зорге в Японию в качестве постоянного нелегального резидента в этой стране.

Эта идея возникла не позже зимы 1932/33 года, и в марте 1933-го Центр запросил «Пауля» о возможности дальнейшего использования «Рамзая» «по соседству». Римм ответил, что в Китае Зорге провален, так как о нем спрашивал знавший его по Коминтерну Гейнц Мёллер («Азиатикус»; настоящее имя – Хайнц Гржиб), уволенный из «штаба мировой революции» за «правый уклонизм» и теперь находившийся в Шанхае без денег и документов. Центр проверил эту информацию и, подтвердив сам факт знакомства Зорге и Мёллера, все же не пришел к выводу о провале: ведь о реальном состоянии дел «Рамзая» его бывший коллега ничего не знал, и дальнейшие события подтвердили правильность такой позиции. Да и сам Римм, делая столь категоричный вывод, рекомендовал не работать больше Зорге именно в Шанхае, а не вообще на Дальнем Востоке или даже в Китае[254].