Зорге

Мне стали приносить все меньше еды, вскоре я обессилела, каждое движение требовало огромного волевого усилия. Думаю, вряд ли мне удалось бы пережить в этой камере 1945 год. К тому же еще эти опустошительные налеты американских бомбардировщиков на японские города. Заключенных-японок эвакуировали, дверь же моей камеры оставалась запертой и во время налетов. Под градом бомб я ощущала свою полную беспомощность. В конце концов весь блок, кроме моей камеры, опустел. Моя маленькая камера освещалась вместе с соседней одним светильником, для которого в стене под потолком было проделано небольшое отверстие. С ужасом я убедилась, что японские надзиратели в соседней камере намеренно сваливали в кучу трупы заключенных. Скоро через отверстие в стене в мою камеру стал проникать отвратительный трупный запах и газы от разлагающихся человеческих тел. Это продолжалось несколько дней. Наверное, они ждали от меня жалоб, но я хорошо понимала, что они были бы напрасными.

Незадолго до моего освобождения в тюремный блок, где я находилась, попала еще одна бомба. Потолок моей камеры частью обвалился, сквозь дыру я могла видеть кусочек неба. Должно быть, вначале я долго пролежала под обломками без сознания. Никто не пришел мне на помощь. Наконец мне удалось, насколько позволяли силы, выбраться из-под обломков кирпича, балок и искореженного железа; я стала колотить в дверь, чтобы привлечь внимание надзирателей. Но напрасно. Три дня и три ночи – время суток можно было хорошо различать сквозь дыру в потолке – провела я без пищи в полуразрушенной камере. Потом дверь расчистили и взломали»[643].

После войны бывший помощник советского военного атташе, уже упоминавшаяся ранее Галина Николаевна Ерофеева, первая из наших соотечественников узнавшая о казни Зорге и Одзаки (она прочла сообщение о казни в ноябрьском парламентском вестнике за 1944 год и сообщила информацию своему шефу, после чего сотрудники военного атташата «забегали и засуетились»), участвовала в допросах бывшего радиста и его жены. Она прямо указывала, что Клаузенов тайно вывезли из Японии представители советских спецслужб, хотя и не говорила, какой из них именно. Сегодня это известно.

Макс Клаузен был освобожден из японского застенка 9 октября 1945 года и до середины января следующего года жил в квартире своего бывшего компаньона в городке Урава, недалеко от Токио. 23 октября 1945 года он по собственной инициативе восстановил связь с легальной резидентурой советской военной разведки, действовавшей под прикрытием посольства СССР в Японии.

Из служебной записки:

«В начале ноября 1945 г. Центр дал указание нашему резиденту оказать “ИЗОПУ” материальную помощь и соблюдать в отношении с ним строжайшую осторожность и конспирацию, не строя никаких планов по его использованию в нашей работе в Японии в настоящее время. Наш резидент считал оставление “ИЗОПА” и его жены в Японии нежелательным со всех точек зрения. Это объяснялось главным образом тем, что прошлой деятельностью “ИЗОПА” и его настоящими связями заметно начала интересоваться американская контрразведка, особенно в направлении выяснения обстоятельств успешной деятельности резидентуры ”ИНСОНА” в течение шести лет. КРО американцев толкала “ИЗОПА” на прямой контакт с нашими представителями в Токио, задабривало его продовольственной и другой поддержкой, держа его под наблюдением и соответственно обрабатывая. “ИЗОП” ответил американцам, что к советскому представительству он никакого отношения не имеет, а обо всех мероприятиях американцев в отношении его своевременно информировал нашего связника».

17 января 1946 года советской разведке удалось осуществить блестящую операцию по тайной переброске супругов Клаузен на нашу территорию. Ни американцы, ни японцы не знали о ее подготовке и не смогли этому помешать. А накануне прибытия супругов Клаузен в Москву в японском отделе Главного разведывательного управления Генштаба Красной армии были подготовлены предложения относительно дальнейшей судьбы бывших соратников Зорге:

«1. По прибытии в Москву обеспечить всем необходимым, разместив на конспиративной квартире.

2. Рассмотреть возможность представления “ИЗОПА” к правительственной награде – ордену Ленина, а его жену – к ордену “Красная Звезда” (при условии сохранения за обоими советского гражданства).

3. Обеспечить трехмесячное санаторное лечение обоих на Кавказе.

4. Рассмотреть возможность выдачи единовременного пособия в размере: “ИЗОПУ” – 50 000 руб., его жене – 25 000 руб.

5. Устроить на постоянное местожительства в Восточной Германии (согласно решению командования от 27.11.45)…

6. Назначить персональную пенсию обоим в валюте по месту постоянного жительства, обеспечив приличными жилищными и материальными условиями.

7. Обязать “ИЗОПА” описать историю работы и провала резидентуры “ИНСОНА” по плану отдела

19 февраля 1946 года»[644].