Зорге

Мёлленхоф, находившийся в Японии, сообщил, что и Семенову никак не удается добиться благосклонности японцев в создании «бело-монгольской армии», а Араки рассматривает события в Шанхае как поражение японской армии и делает ставку на скорый военно-фашистский путч. 28 апреля Зорге, основываясь на информации Фунакоси, сообщил в Москву, что в середине или конце мая в Токио может случиться мятеж[236]. Попытка путча «молодых офицеров», в ходе которого был убит премьер-министр страны Инукаи Цуёси, произошла 15 мая – в этом «Рамзай» не ошибся. А вот военный министр Араки Садао не стал ни диктатором, ни даже премьером, сохранив за собой имеющуюся должность и лишь получив осенью того же года звание полного генерала. Зорге правильно спрогнозировал невозможность развязывания войны при новом кабинете, но ошибся, определяя время, которое он мог просуществовать, отводя ему на жизнь всего месяц. Новый кабинет адмирала Сайто ушел в отставку лишь год с небольшим спустя. Таким образом, анализ военно-политической ситуации в японо-советских отношениях, который пытался осуществить Зорге, как правило, соответствовал реальной обстановке лишь наполовину – ему явно не хватало японских источников. Но и резидентом он тогда был не в Токио, а в Шанхае.

До середины августа 1932 года «Рамзай» еще несколько раз возвращался к этой теме, все более и более склоняясь к мнению, что на данном этапе война Японии против СССР невозможна, а затем оставил ее в связи со стабилизацией положения и большой загруженностью на «китайском фронте».

Еще одним серьезнейшим вопросом, с которым Зорге довелось вплотную столкнуться в том же 1932 году, стала возможность применения в Китае оружия массового поражения. На собственном опыте познавший силу и ужас отравляющих веществ, наш герой еще с московских времен внимательно изучал деятельность германской компании «ИГ Фарбен», подозревая ее в разработке и производстве боевых газов. В Шанхае он вышел на след группы немецких ученых-химиков, прибывших туда по приглашению нанкинского правительства и занятых созданием боевых отравляющих веществ для Гоминьдана. Работавший в городе по линии ИККИ и ОМС выпускник московской военной академии немец Отто Браун тоже входил в круг связей «Рамзая» и позже вспоминал обсуждение этой темы: «Рихард к тому времени уже более двух лет проработал в Китае, накопил большой опыт, в то время как я только что вышел из стен Военной академии имени Фрунзе, вооруженный специальными знаниями в области самой современной военной науки. Когда мы заговорили о возможности газовой войны в Китае, высказывая поначалу различные мнения и аргументы, мой до этого времени спокойный и рассудительный собеседник стал меняться прямо на глазах. Таким я Рихарда еще никогда не видел, он буквально взорвался, его аргументы стали резкими и категоричными; при этом он назвал несколько фактов, которые произвели на меня неизгладимое впечатление. Я никогда не забуду этот день. В окне за его спиной показались первые лучи восходящего солнца, когда он буквально заклинал меня: “Никогда не забывай о возможности применения газа! Газ – это бич, которым кучка эксплуататоров собирается держать в повиновении миллионы эксплуатируемых! Газ – средство уничтожения масс людей, возможно, большей части крупнейших классов и народов!”»[237].

Весной Зорге оказался втянут в историю, связанную с готовностью части китайских генералов и офицеров продолжать борьбу против японцев, несмотря на формальное между ними замирение. Советский Союз, опасаясь провоцировать в такой непростой ситуации Японию, официально решил не оказывать никакой помощи антияпонским силам и закрепил это решение постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) от 19 июля 1932 года. Еще раньше эта позиция была доведена и до Зорге, как до человека, с которым в ближайшем времени китайские военные могут начать искать контакты. В Москве ошиблись только со сроками: первые посланцы из Маньчжурии прибыли еще в апреле. Проверив их, Зорге, не обращая внимания на запрет Центра и свое плохое самочувствие (он долго лежал в госпитале с переломами после аварии на мотоцикле, в которую попал 11 апреля), встретился с этими людьми и, сообщив, что они, несмотря на отказ им в помощи, пытаются пробраться во Владивосток, передал их установочные данные[238]. Наконец, в первой половине 1932 года именно Рихард Зорге через Сун Цинлин передал местным коммунистам все основные данные о Четвертом карательном походе против советских районов Китая. Поход провалился, были спасены тысячи, а возможно, десятки тысяч жизней китайцев, и даже за один этот подвиг Рихард Зорге достоин был бы звания Героя.