Зорич

Ближе к обеду загудел клаксоном автомобиль Гертруды. Встретившая её и Александра у калитки Анна привела их в дом. С высоко взбитой причёской, ядовито-рыжая, вызывающе пахнущая парфюмерной лавкой Гертруда расцеловала в обе щеки смутившегося есаула, растрепав его шевелюру, спросила его о здоровье. Не дожидаясь ответа, стала тормошить закатившегося от смеха Димку. Александр, отутюженный и чисто выбритый, принёс, как обычно, плетённую корзинку, набитую снедью. Когда отобедали и помогли Евгению Ивановичу освоить костыль, загрузили его в машину и поехали осматривать дом Гертруды. У есаула разболелась натруженная нога, подумалось даже: может отсидеться в машине, пусть дом посмотрит Анна, но всё обошлось.

Дом был большой, но без лестниц, в один этаж, с высокими окнами до пола, напомнивший есаулу дядин финский дом в Усть-Нарве на берегу Финского залива. Вокруг сад, соседние дома угадывались фрагментами сквозь листву разросшихся за несколько десятков лет деревьев. С улицы — забор с тяжеловесными чугунными решётками и высокими ажурными воротами. Двор небольшой, присыпанный хрустящими под ногами морскими ракушками.

В доме через вестибюль направо, через небольшой коридор — столовая, за нею — кухня, из которой вход в задний двор к хозяйственным постройкам и оранжерее — предмету, как заметил есаул, особой гордости Гертруды. Левую половину дома занимала большая гостиная, рядом кабинет, а в конце — спальня. Впрочем, Зорич решил довольствоваться разъяснениями хозяйки дома, а сам, сославшись на боль в ноге, к заметному облегчению Александра, с явной неохотой следовавшего за Гертрудой, пространно живописующей прелести своего жилища, устроился на большом диване в гостиной. Вскоре рядом расположился брат, не выпускавший из рук крестника и доверивший дальнейшее знакомство с домом Аннушке.

— Думаю, переехать надо сейчас же, — проговорил Александр, с трудом преодолевая желание Димы обрести свободу. — Здесь всё есть: мебель, посуда и прочее. Надо привезти личные вещи, бельё и Аннушкины заготовки на зиму. Уж больно вкусно она их делает.

— Это верно! — подтвердил Евгений Иванович. — Это всё заслуга Светланы Васильевны.

— Кто это? — повернулся брат.

Оплошностью опекуна тут же воспользовался малыш: ужом выскользнув из его рук, на четвереньках отполз в сторону и, встав на непослушные ещё ноги, зашагал, пошатываясь.

— Бесполезно, — остановил есаул рукой брата, пытавшегося удержать крестника. — Всё равно не успокоится. А Светлана Васильевна — это подруга Корфа.

Александр понимающе кивнул головой.

Между тем у Димы, не знакомого с чудесными свойствами стекла, появилось, как видно, желание улизнуть от надоевшей опеки в такой близкий сад напрямую, через окно. Что он и сделал. Ударившись лбом, он потерял равновесие и повалился на пол. Скорее удивлённый, чем напуганный, он встал, опёршись руками о стекло, ничего не поняв, заревел от досады, перекрыв тихий смешок коварных родственников. Закончив осмотр дома, Анна, войдя в комнату, взглянув укоризненно на мужа, взяв сына на руки, спросила тихо:

— Что тут у вас происходит?

Смутившийся Александр, покосившись на невозмутимого брата, пояснил дипломатично:

— Видишь ли, Аннушка, крестнику захотелось выйти в сад напрямую, через окно, понятно, что из этого ничего не получилось! — и Александр сожалеюще развёл руками.

И тут же ушёл из опасной зоны в сторону.

— А как дом, Аннушка?

— Дом? Дом замечательный! Всё в нём удобно, кухня — лучше не придумаешь, — воодушевилась Анна. — А сад просто великолепный! Полно цветов, клумбы, даже прудик есть!

— Всё это заслуга моего садовника, чудный мастер! — пояснила Гертруда, тихо вошедшая и молчавшая до сих пор. — Мы его в Москве у Лопушинских переманили.

— Так что же, Аннушка, переезжаем? — настаивал Александр. — Евген молчит, но я думаю, что он не возражает.

Посмотрел на есаула, тот молча кивнул головой.

— Вот и отлично! Значит, вопрос решён, — не дожидаясь согласия Анны, пояснил Александр. — Что касается Дмитрия Евгеньевича, тот, освоившись с дверьми, не будет конфликтовать с окнами, одним словом, едем за вещами! Придётся, Анна, составить мне компанию. Будешь за гида и поводыря. Думаю, за пару ездок управимся. Тебе, брат, доверяю опеку над моим крестником. Едем, Анна.