Зорич

Только отъехав на приличное расстояние от домов посёлка, осторожный Евгений Иванович достал из кармана и протянул Корфу свёрнутое в трубочку донесение Акима. К его удивлению, Исидор Игнатьевич, не читая, молча сунул бумажку в свой карман. «Что это он? Забыл очки? Или мне не доверяет?» — эта мысль, мешаясь с пустяшной болтовнёй, грызла его всю дорогу.

Уже утром следующего дня Исидор Игнатьевич развеял все его сомнения. Поздоровавшись, он уселся в любимом углу дивана, перекинул ногу на ногу, достав расчёску, поправил скромный пробор в остатках волос. Покончив с этим делом, сдул с расчёски прилипшие волоски и, положив её на место в карман, начал буднично, как бы продолжая вчерашний прерванный разговор:

— Так на чём же мы вчера остановились? На надеждах, которыми мы живём! Вот этот клочок бумаги с Акимовой клинописью. — Вытянул из кармана. — Должен сказать, уважаемый Евгений Иванович, что надежды наши в некотором смысле сбылись. Не буду злоупотреблять вашим терпением, уважаемый коллега, расскажу только самое существенное.

Слушая вполуха ёрничанье Корфа, Зорич отметил, что давно не видел Исидора Игнатьевича таким, насторожился, зная его, понял: случилось что-то важное.

— Так вот! На Пасху тщедушный Януш Хвощевский пригласил к себе в гости свою дородную сестрицу Казимиру и мужа её Анжея. Там на пари Аким выиграл рубль, сломав подкову. Иметь такого силача в работниках — мечта любого хозяина. Януш был податлив в уговорах, и уже назавтра Аким с вещами в качестве работника на всё перебрался в дом Озимека. Вот так-то!

И тут Исидора Игнатьевича прорвало: он, потирая ладошки, засмеялся совсем по-детски радостно.

— Поздравляю, Исидор Игнатьевич! — подыграл есаул. — Тонко сработано! И что теперь?

— А теперь? А теперь… теперь вот что, Евгений Иванович. Аким устроился в доме на втором этаже в комнате с конюхом Андреем. Соседнюю комнату занимают четверо постояльцев. Двое работают на руднике понедельно. Двое — в порту. К ним часто захаживают гости. Засиживаются допоздна. Хозяев не беспокоят — лестница на второй этаж ведёт по наружной стене дома. Под окном их комнаты крыша сарая. Аким, опустившись на неё, пытался подслушать, о чём они говорят. Не получилось: говорили по-польски. Надо узнать, кто они, откуда прибыли. Вряд ли они местные. В каких они отношениях со старостой?

Помолчав, Корф продолжил:

— Я думаю, есаул, неспроста хозяйка так встревожена. И она наверняка что-то знает. И это не все приятности, дорогой коллега. Я сделал запрос в департамент полиции, не может ли иметь хоть какое-то отношение к взрыву на Благовещенской наш американец как лицо, пострадавшее от снаряда с теми же компонентами. И что ты думаешь?! Евгений Иванович, я стрелял наугад, но попал в яблочко. Американец лично знал капитана судна «Джон Крафтон» и встречался с ним накануне того, как «Крафтон» на деньги американского миллионера в фонд русской революции должен был доставить в Россию для соцреволюционеров крупную партию оружия и взрывчатых веществ. Есть предположение, что эту встречу проследили и решили устранить нашего американца как автора возможной утечки. Но поспешили: «Крафтон» сел на мель на Балтике, в Ботническом заливе, и взорвался или был взорван. И обнаружен пограничной стражей. Так что американец может спать спокойно. Что касается Джона Макгиллана — и тут просвет: он такой же англичанин, как я папуас из Новой Гвинеи! Это Семён Иванович Судаков из обеспеченной купеческой семьи. Родился в Смоленске. Учился в гимназии. Поступил в Московский университет. Ну а там — по обычной схеме. Наслушался баек доброхотов-товарищей. Занялся революционной работой. По студенческому делу поехал в Якутию. Вернулся домой под надзор родителей. Вступил в партию эсеров. Изучал за границей химию взрывчатых веществ. Вступил в боевую организацию, где и работал до самой смерти. Причиной его появления в Приморске, предполагают, явилось осуществление покушения на великого князя Владимира Александровича во время его посещения южных губерний. Что касается посетившей его парочки, то из донесения охранного отделения — возможно, их видели на железнодорожном вокзале. А одинокий молодой человек пропал бесследно, может, когда-то прояснится, бог знает.

Зорич, слушая, думал: «А с какого боку здесь графиня? Странно, что Корф ни разу не обмолвился о ней. А о ком это „он здесь" сказал мне перед смертью Попов? Если он был как-то связан с Астафьевым, то он мог через него выйти на Александра. Но это не всё золото. Александр сказал мне об этом. Тогда кто? Те варшавские поднадзорные? Но они, по данным охранного отделения Варшавы, выехали уже после той экспроприации. А что, не могло быть других? Может, была и другая группа? Бог знает, какие из них заплели Стаса в свои интриги. Слава богу, он не участвовал в этой последней акции. А то бы ему не выкрутиться, повязали бы кровью, мерзавцы».

— Евгений Иванович, ты меня слышишь? — ворвался в его сознание голос Корфа.

— Ну да, — смутился, очнувшись, есаул. — Извини. Так, задумался кое о чём.