Зорькина песня

— Тили-тили тесто, жених и невеста! — ехидно пропела Галка и засмеялась, но на этот раз её никто не поддержал. Девчонки окружили Зорьку и смотрели на цветы с необидной завистью.

— Живые… — удивлённо прошептала Нинка, придвигаясь ближе. — И это всё тебе?

Зорька взяла цветы обеими руками, зарылась в них лицом и, чувствуя, как уходит из сердца тоска, сказала:

— Сашка… Вот дурак какой!

Глава 14. «Приехали, здрасти…»

С самого вечера по стенам и крыше вагона однозвучно барабанил дождь, и от этого в теплушке вдруг стало уютнее, было приятно лежать под тёплым одеялом и слушать сквозь дремоту, как Маря выводит сонным голосом свою нескончаемую сказку про красну девицу и удалого казака, которых «разорялы злии люды…»

А под утро Зорька внезапно проснулась от какой-то особенной стойкой тишины. Вагон не двигался. Но не так, как это бывало на прежних остановках, а прочно, точно колёса наконец отстучали своё и замерли теперь навсегда.

Зорька осторожно сползла с нар и выглянула в приоткрытую дверь.

Дождь прекратился. В разрывах туч холодно голубело небо. От вагонов к самому горизонту тянулось унылое безлесье степи, и только кое-где шевелилась на ветру сухая ломкая трава. Ветер утюжил её, гоняя по степи серые шары перекати-поля. А у самого горизонта, точно застывшие волны, лиловели песчаные барханы. Невдалеке от эшелона виднелось несколько желтовато-серых домов с плоскими крышами. Возле домов дымили паровозы, двигались товарные составы. Там была станция.

Так вот в чём дело! Вагоны с детским домом стояли в тупике.

— Девчонки! — закричала Зорька. — Вставайте! Приехали!

— Цыть, скаженная! Горланишь до света, як петух, — сердито сказала Маря.

Выглянула из вагона и всполошилась.

— И впрямь, приехали! Чего ж ты молчала?! Вставайте, дивчатки, вставайте!

Рядом, в вагоне мальчишек, зашумели, затопали, послышался протяжный удивлённый свист.

Девчонки прыгали с нар. Сонные, растрёпанные, ничего толком не поняв, толпились в проходе, натыкаясь друг на друга.

Анка высунула голову, похлопала заспанными глазами.

— Да тише вы! Что случилось?

— Конец света, — радостно завопила Галка, — спасайся, кто может!

— Вот дурне дивча! — Маря рассмеялась, стащила Галку с нар. — Приехали, чи не поняла?

А возле двери уже слышались разочарованные возгласы:

— Оё-ё-ёй!

— Завезли!

— Ой, девочки, ни деревца, ни травиночки!

— А говорили — в эвакуацию едем! Какая же это эвакуация, если ничего нет?!

— А может, ошибка? Может, дальше поедем?

Возле вагона появился Кузьмин. Озабоченно-бодрый. В чистой гимнастёрке с тугим белым подворотничком.

— Здравствуйте, дети! — Низкий голос его перекрыл галдёж.

Девочки притихли, поглядывая на старшего воспитателя с пугливым любопытством.

— Выгружать вещи! — зычно скомандовал Кузьмин.

Галка выступила вперёд.

— Это мы здесь жить будем?

Кузьмин кивнул, нетерпеливо посмотрел на часы.

— Тю-ю, так тут же одна степь…

— Ехали, ехали и… приехали! — снова загалдели девчонки.

Кузьмин нахмурился.

— Р-разговорчики! Это вас, собственно говоря, не касается, ясно? Что?

— Никак нет, не ясно. — Галка вытянулась по стойке смирно. Но глаза её довольно нахально косили на старшего воспитателя.

— Что неясно?

— Почему не касается, что касается?

— Галка, ну как не стыдно! — возмутилась Наташа.

— Подожди, подожди, Наташенька, — тихо проговорил Кузьмин, пристально глядя на Галку. — Значит, ясно? Так, так, Ляхова, ну, смотри, я тебе эту демонстрацию припомню…

— А чего? Вы же сами спросили: ясно? А если неясно? — невинным голосом сказала Галка. — Уж и спросить нельзя…

— Ой, Лях, отчаянная, — восхищённо прошептала Нинка.

— А Николай Иванович говорил, что нас всё касается, — вполголоса проговорила Анка.

Кузьмин выпрямился, развернул плечи и медленно обвёл взглядом столпившихся у дверей вагона девчонок.

— Ну-с, так кому ещё неясно кажется, Чистовой? А?

Анка молчала, опустив глаза и покусывая губы.

Кузьмин усмехнулся и отыскал глазами Зорьку, робко жавшуюся за Анкиной спиной.

— А тебе, Будницкая?

Зорька вздрогнула и вдруг с отчаянной решимостью выпалила:

— А где Даша Лебедь? Вы её в больницу сдали?

Кузьмин неторопливо достал из кармана просторных галифе ярко расшитый кисет, подержал его в ладони и сунул в карман. Нахмурился.

— Плохие дела у Лебедь. Счастье, что вовремя успели определить в больницу. — Он вздохнул и продолжал уже совсем другим тоном: — Эх, дети, дети, думаете, мне здесь нравится? Но раз приказано, собственно говоря, значит, надо терпеть не рассуждая. Идёт война, гибнут люди, но страна вывезла вас в глубокий тыл, чтобы вы могли — что? — учиться. А чем мы должны ответить на заботу? Хорошей учёбой и железной дисциплиной, понятно? Не слышу?

— Хорошей учёбой и железной дисциплиной, — громче всех выпалила Наташа.

Кузьмин взглянул на часы и заторопился.

— Маря, вы отвечаете за своевременную выгрузку!

— А куды ж денешься? — Маря развела руками и вздохнула. — Всю дорогу за што-нито отвечаю, такая уж моя доля…

Девчонки засуетились, начали спешно собирать вещи. Зорька стояла, точно оглушённая.