Зов Армады

Это не радовало. Совсем не радовало! Мало того, что можно было привлечь к Армаде кучу бандитов, так еще и подставить Стражей и Болотника. Оба чрезвычайных случая на болотах доказывали этот факт. А привести за собой убийц в сердце Армады и к наконец-то найденному отцу Треш не мог себе позволить.

Марь постепенно переходила в густой и плотный лес. Звери, заслышав выстрелы, крики и топот, старались поспешно ретироваться. Да еще вдобавок шумная куча людей на поляне, носившая огненные палки, пугала и неприятно пахла гарью.

Беглец с рюкзаком стал сдавать. И дело было не в тяжести ноши или усталости бывалого лесного бегуна. На примятом мху кое-где отпечатывались пятна крови. Дикарь оказался ранен в ногу, затылком чувствовал дыхание погони и неминуемую смерть, поэтому из последних сил несся сквозь чащу, уже не выискивая в зарослях удобный проход. Его гнал страх, но лишавшееся крови тело ослабевало. На очередном корне Пес запнулся, растянув сухожилие. Буквально в ста метрах от него куковал сводный отряд ренегатов, карателей и Демонов, ожидая вестей разведки. А со стороны гор в низину сползала стая псевдоволков, привлеченная чересчур бойкой, доселе не слыханной здесь канонадой.

* * *

Всю ночь люди в балахонах шныряли по Южному форту, исчезая в переулках, подвалах и цокольных этажах зданий. После пожара и разрушений целых строений в крепости осталось немного, и эти здания сектанты Нумизмата заминировали трофейной взрывчаткой и газовыми баллонами с бионачинкой. Какие цели преследовал главный Демон, никто не знал, даже его подчиненные, но до рассвета страшная работа прекратилась, следы минирования ликвидировали, а сектанты растворились, будто их и не было вовсе.

Кроме этого Нумизмат решился еще на одну аферу, тем самым перечеркнув союз с другими группировками и объявив им непримиримую войну. Все та же старушка «божий одуванчик» уже известным способом проникла внутрь научного комплекса и, сетуя на бедную жизнь, жалобно оплакивая погибших сыновей, смогла приблизиться к охране комплекса. Пяти выстрелов из АПБ хватило, чтобы свалить двух полусонных часовых. Старуха вынула колокольчик и тряхнула им два раза. По условленному сигналу за ограду научного комплекса просочились трое сектантов, без труда проникли в бункер и вскоре появились оттуда с пленником. Все сделали тихо и быстро и еще затемно исчезли с места преступления.

Первые лучи солнца, озарившие стены и крыши зданий форта, стали свидетелями истошного крика, огласившего узкие улочки. Так дико полковник Хард еще никогда в жизни не орал. Кто-то убил его солдат. Но самое ужасное заключалось в другом: неизвестные выкрали из бункера Брома – ученого Синцова, ценного свидетеля, источника важной информации и путеводителя к Вратам Армады. Это был удар ниже пояса. Полковник рвал и метал, застрелив старшего звена Черных Карателей, а также попавшихся под руку двух лаборантов и женщину из обслуги комплекса.

Дисциплина в его ведомстве отличалась крайней жесткостью, поэтому поникшие солдаты стоически восприняли смерть командира звена, вытянулись в струнку и выслушали ругательства, из которых поняли одно – необходимо срочно найти следы похитителей и вернуть пленника. Причем живым. С потерями и ценой не считаться, а иначе… иначе… лучше уж погибнуть в бою… И отделение выдвинулось на поиски.

Нумизмат непринужденно завтракал с Фараоном в единственной башне форта, уцелевшей после атак осадного орудия ренегатов, попивал кофе и морщился от дыма сигары. Ворвавшийся к ним полковник обвел обоих пронзительным взглядом, прищурил глаза и заиграл желваками. В голове Демона вдруг появилась мысль, что, к счастью, Хард не обладает ментальной силой и потому не умеет залезать в голову. А то бы сумел прочесть очень много интересного и совсем не хорошего.

– Кто это сделал?!

Фараон недоуменно уставился на вошедшего. Затем предложил чашечку кофе, уютное кресло и спокойную беседу про дележку добычи и баб, но полковник продолжал брызгать слюнями и оглашать своды башни истеричными воплями:

– Если я – фак! – узнаю, что кто-то из вас приложил руку к этому… порву на сотню мизерных грелок! Чужие, пришлые не могли, кто-то из местных тоже, остается…

Харда распирало от злости и негодования. Таким бешеным его главари группировок еще не видели и не слышали даже по рации. Фараон громко выхлебал остатки кофе, поставил чашечку на столик и недобро посмотрел на разъяренного полковника:

– Хард, ты че-то попутал, кажись?! Остынь, союзничек! Что случилось-та‑а?..

– Действительно, полковник, уймитесь! Что за наезды с утра пораньше? Можно чуть подробнее и спокойнее? – поддакнул соратнику Нумизмат, вытирая толстые губы жирными от бутербродов пальцами-сардельками. От солнечного луча, сквозь жалюзи проникшего в комнату, перстень на его мизинце сверкнул алой искрой.

– А вы, типа, не знаете?! Рожи не делайте такими удивленными! Я узнаю – факин щит! – кто из вас это сделал, и, клянусь, смерть его будет долгой и тошной!

– Э-э, полковничек…