Зов дельфина

После дельфиньего острова — Лере до сих пор трудно было поверить, что все пережитое оказалось лишь сном, — что-то в ней изменилось. Откуда-то взялись силы на то, чтобы заниматься чем-то помимо медицины. Нет, стремление помочь маленьким своим пациентам никуда не делось, разумеется. Но рядом незримо и непрерывно присутствовали теперь они — дельфины. Они не потеснили в ее сознании врача — скорее уж сознание расширилось, впуская их. Быть может, потому что они — тоже как дети? Лера теперь нередко ловила себя на мысли, что воспринимает дельфинов как еще одних пациентов.

И это пугало, честно говоря.

Потому что с Максом они ссорились, как и раньше, ничуть не меньше. Разве так должны выглядеть отношения двоих, которые — Двое? Которые — как в том старом определении любви — смотрят не только друг на друга, но и, главное, — в одном направлении. И при этом — конфликт за конфликтом. И ладно бы из-за чего-нибудь серьезного — из-за пустяков, даже вовсе из ничего.

Как так может быть? У ее родителей, казалось, не случилось ни одного конфликта за всю их совместную жизнь. Если не это — Образец, то — что тогда?

Или… или она просто о том ничего не знала? Черт, ну ведь должны же быть какие-то общие закономерности… любви?

Сейчас она видела абсолютно ясно: жить без Макса кажется ей не то чтобы невозможным, но… как будто… незачем. И частные — даже и глобальные — принципы начинали выглядеть… пустячными, незначащими, что ли? Нужно прислушиваться друг к другу — вот главное, что она поняла на острове.

Лера больше не пыталась убедить Макса отказаться от вегетарианства. Впрочем, она и раньше не пыталась, всего лишь высказала свою, сугубо медицинскую точку зрения на вопрос. Всего однажды и высказала. Макс же, кстати, хотя и продолжал восхвалять соевые бифштексы, легко согласился сделать исключение для молочных продуктов. Нет, ну в самом деле: если уж мы от природы млекопитающие, глупо отказываться от молока на том основании, что это животный белок. Он даже на омлет иногда соглашался. Очень, правда, иногда.

Все это было очень похоже на то, о чем Лера сосредоточенно размышляла в последнее время. Только для Макса вопрос состоял в том, имеет ли смысл отказываться от животной пищи. Да, имеет, отвечал себе Макс (хоть и с оговорками). Для Леры же Вопрос вопросов был куда более общим: жизнь рядом с Максом — да или нет?

Без него становилось… неинтересно. Даже обожаемая медицина превращалась в нечто блекло-серое.

Но и с ним было не легче.

Каждый раз, когда они ссорились, Лера ощущала боль. Такую, как будто она била сама себя. Да и «как будто» ли? Даже во время стычек — доходивших чуть не до драки, ей-богу — там, в глубине души, где и живет истина, она чувствовала: они с Максом — одно целое. И вдобавок точно знала — он чувствует то же самое.

Так почему же? Почему, почему, почему — каждое «рядом» превращается в «чтоб ты провалился»?!! Неужели все открытия дельфиньего острова так и не принесут реальной, видимой пользы?

Пять шагов до… Четыре… три…

Максим схватил ее в охапку, прижал, закружил:

— Это ты солнышко привезла? Признавайся, как у тебя получилось?

Вот что ты будешь с таким делать? Губы сами собой расползлись в глупую улыбку, внутри стало тепло, щекотно… Лера опять зажмурилась.

— Ты чего? — Макс глядел в ее глаза так требовательно, словно пытался там прочесть все на свете тайны, включая ключ к Фестскому диску и место утопления Атлантиды. — Нервничаешь? — и в голосе звучала настоящая забота. М-да. — До твоего доклада еще уйма времени. Поехали в гостиницу. Отдохнешь, успокоишься. Даже поспать успеешь, встала-то ни свет ни заря.

Лера и сама не знала, как Максу удалось уговорить ее сделать доклад на посвященной защите дельфинов конференции. В конце концов, остров дельфинов был лишь сном. Но Центр спасения дельфинов, ради которого Макс готов был даже по чиновничьим кабинетам ходить — не то что с браконьерами бодаться, — являлся реальностью. Проблема не была сном, проблема была реальной — до озноба, до ледяного комка в животе. Настоящая кровь, настоящие смерти… Как в репортаже с места одной из многочисленных локальных войн. Только — как бы кошмарно это ни звучало — еще страшнее. Как жуткая фотография английского генерала на фоне коллекции «трофеев», где распахнутыми глазами смотрели… человеческие головы мужские, женские, детские… Всего сто лет назад…

Оставив Леру в номере, Макс убежал по каким-то срочным организационным делам.

Мог бы и с ней посидеть, сердито подумала она, больше недели не виделись… Хотелось обиженно засопеть, может, даже поплакать. Ужасно глупо. Устала. Вылет был в шесть утра, поспать ночью удалось максимум часа четыре. Ничего удивительного, что сейчас не по себе.

Но почему же все-таки только дельфины, проплыла в голове привычная мысль, почему не киты и кашалоты? Только потому что последние слишком большие? Не может, не должен разум присутствовать в таких громадинах? Но разума слонов — пусть на уровне собак — никто же не отрицает? На уровне собак, да. Ну пусть даже не собак — шимпанзе…