Зов крови

– Знаешь, дружище, мне кажется, ты сможешь выдернуть Бурю из прошлого.

– Почему? Одно моё имя…

– Ты же её любишь. А она любит тебя.

– С чего ты взял? – буркнул Зорэн, с неудовольствием замечая, как радостно забилось сердце.

– Поверь, я в таких вещах разбираюсь лучше, чем кто-либо, – на губах Урагана появилась лукавая улыбка. – Так что действуй, дружище! Спаси уже Бурю. И всех нас заодно. Сил моих больше нет видеть её угрюмый вид!

Ураган распалялся, терял непривычную серьёзность, и Зорэн поднялся.

– Спасибо. Мне действительно нужно было об этом узнать.

– Поэтому я уже неделю готовился к этому разговору, – самодовольно сказал Ураган.

– Спокойной ночи.

– А как же ужин?

– Что-то не хочется. Отдай мою порцию Песку.

Зорэн вышел из шатра и вдохнул ночной воздух. Он надеялся, что прохлада остудит голову и эмоции. Внутри клокотал клубок из обиды, чужой боли, неясной надежды и поглощающей всё остальное любви. Он вертелся внутри, ранил, и ночная свежесть не могла его распутать. По дороге к себе Зорэн раз за разом повторял услышанную историю, думал и пытался решиться. Ещё не знал, на что именно.

Ураган сидел неподвижно, прислушиваясь к удаляющимся шагам Зорэна. Потом поправил шнурок на запястье – память об учителе – и снова откинулся на подушки. Он не жалел о том, что сделал, но всё же в груди тяжелела вина. Ураган знал, что поступил правильно. И что завтра ему достанется несколько хороших тумаков от Бури, которая всё время разговора стояла за шатром и тихо плакала.

– Прости меня, – громко проговорил Ураган.

И услышал, как Буря рванулась прочь.

***

В последнюю ночь перед посвящением Зорэн поймал Бурю на Зелёной скале. Едва увидев подопечного, она поднялась на ноги.

– Почему ты ещё не спишь? – поинтересовалась Буря, краем глаза глядя на спуск со скалы. Снова хотела ускользнуть. – Завтра трудный день.

– Поэтому и не сплю. Я не отправлюсь на посвящение, если не поговорю с тобой.

Буря избегала Зорэна с тех пор, как он узнал её историю. Ссылалась на работу стража, отправляла тренироваться с другими волками – «для разнообразия» – и умудрялась сбегать, в какой бы угол он ни пытался её загнать. Зорэн злился. Отчётливо понимал, что, чем бы ни закончилось объяснение – пусть даже вечной враждой – разговор был им необходим.

– Присядем? Я не позволю тебе сбежать в этот раз.

Буря послушно села рядом на край и принялась болтать ногами. Напряжение выдавал лишь взгляд и пальцы, нервно сжимавшие край туники.

– О чём ты хотел поговорить?

– Об Огне, – прямо ответил Зорэн и удивился: Буря не дрогнула. Она осталась абсолютно неподвижной, только прикрыла глаза.

– О тебе?

– Нет, – Зорэн посмотрел в темноту, набрал в грудь воздуха и выпалил, – Я знаю, что произошло с твоим учителем… и возлюбленным. Я понимаю твои чувства: я тоже терял близкого человека. И как видишь…

– Я слышала твой разговор с Ураганом.

Голос Бури полоснул, точно острый кинжал. Ледяной, спокойный и оттого страшный.

– Слышала? – Зорэн растерянно посмотрел на неё. Профиль Бури светился от мягкого солнечного света. И даже так она выглядела болезненно бледной. Рыжие волосы лежали потухшей медью на плечах и груди.

– Да, поэтому давай пропустим бесполезные утешения, ладно?

– Ладно.

Буря усмехнулась, и Зорэн почувствовал, как выстроенная за все эти дни решимость рушится. Она сыпалась внутри, оставляя от себя горку пыли и колотых камней, и он не знал, что должен теперь говорить. Его план провалился, а нового не было.

– Если на этом всё – спасибо. Иди спать, завтра…

– Нет, не всё!

Зорэн вглядывался в лицо Бури и в том месте, где лежала разрушенная решимость, прорастало что-то новое, ещё более сильное и крепкое. Оно заставляло смотреть прямо, не отрываясь; говорить честно и твёрдо, признаваться.

– Я хочу, чтобы ты жила сейчас, строила планы на будущее, веселилась, а не запиралась в своей памяти. У тебя впереди целая жизнь. Он подарил тебе её. Он хотел бы, чтобы ты прожила её счастливо. И я хочу. Потому что я тоже… Я люблю тебя.

Буря всхлипнула. Так внезапно, дёрнув плечами, что Зорэн испугался. Она вытирала щёки ладонями, прятала лицо за волосами, вспыхнувшими алым. А Зорэн смотрел и не мог пошевелиться. Он впервые видел, как плачет Буря. Впервые чувствовал такую острую жалость и такую сильную растерянность: как можно утешить человека, который всегда сам утешал других?

– Я не хотел обидеть тебя, – сказал он негромко.

Зорэн сел чуть ближе и осторожно обнял её за плечи. Зажмурился – боялся, что Буря оттолкнёт его, обернётся волком и выскользнет. Но она только покачала головой и беспомощно уткнулась в его плечо, обмякая, позволяя ему держать своё тело.

Зорэн прижимал её к себе, прикасаясь губами к рыжей макушке и прикрыв глаза.

Буря беззвучно плакала.

– Ты не виноват, – наконец сказала она. Зорэн неохотно выпустил её из объятий, но его рука осталась на её талии. – Я тебя тоже люблю. Это проблема. У тебя с ним много общего: вожак нарёк вас избранными, у вас одинаковый дар, он тоже был обращённым. Я боюсь, ты повторишь его судьбу.

– Я не такой смелый, как Огонь.