Зов ночной птицы

Мэтью прищурился, наблюдая за рябью на поверхности воды от налетевшего весеннего бриза.

Золото. Да. Золотые монеты. Точнее, золотые и серебряные. Испанской чеканки.

В голове у него начала складываться теория, достойная осмысления.

Допустим — хоть он и не нашел там ничего прошлой ночью — на дне озерца действительно спрятан пиратский клад. Допустим, Линч — или как там его настоящее имя — каким-то образом узнал об этом, возможно за несколько месяцев или даже лет до своего появления на здешней сцене. А когда Линч наконец сюда прибыл, оказалось, что вокруг источника с сокровищами уже выросло поселение. Что в таком случае он мог сделать, чтобы заполучить этот куш, ни с кем не делясь?

Ответ: он мог спровоцировать ведьмовскую истерию и подождать, когда Фаунт-Ройал зачахнет и умрет.

Быть может, Линч уже неоднократно по ночам нырял в озеро и нашел там… Ого-го! — внезапная догадка осенила Мэтью… нашел там не только золото и серебро… но и сапфировую брошь.

Почему бы в пиратском кладе, помимо монет, не быть и драгоценным украшениям? Или неоправленным бриллиантам? Если Линч и впрямь добыл эту брошь на дне источника, то он понял, что город необходимо очистить от жителей, прежде чем всерьез приступать к подъему клада.

Да, подумал Мэтью. Да. Это достаточная причина для того, чтобы убить двух человек и создать легенду о ведьме. Но погоди… В таком случае сожжение ведьмы отнюдь не в интересах Линча. Ведь с устранением «ведьмовской угрозы» ситуация в Фаунт-Ройале, по идее, должна будет оздоровиться. Что еще он может сделать, чтобы упадок города продолжился? Сотворить новую ведьму? Но это будет связано с немалым риском и потребует нескольких месяцев подготовки. Чем искать замену Рейчел, идеально подходившей на роль ведьмы, разумнее будет как-то обернуть себе на пользу ее смерть.

Может… путем еще одного убийства? Интересно, кто может стать новой «жертвой Сатаны», лежащей с распоротым горлом в полутемной комнате или коридоре?

Мэтью подозревал, что на сей раз Линч постарается нанести такой удар, от которого Фаунт-Ройал уж точно не оправится. Тогда кого из видных горожан могут найти в луже собственной крови? Доктора Шилдса? Учителя Джонстона? Эдварда Уинстона? Нет. Все трое были важны, но не были незаменимы в будущем Фаунт-Ройале.

Значит, следующей жертвой станет сам Бидвелл.

Мэтью поднялся с травы, покрываясь гусиной кожей. Неподалеку какая-то женщина набирала воды в два ведра, беседуя с мужчиной, который наполнял бочонок. Их лица — пусть со следами тяжких трудов и лишений — больше не были омрачены тревогой; в них читалась уверенность, что теперь с Фаунт-Роайлом все в порядке… или скоро будет в порядке, осталось лишь казнить ведьму.

Они мало что знают, подумал Мэтью. Здесь все, кроме Линча, мало что знают. И Бидвелл знает намного меньше, чем должен бы знать, ибо последние конвульсии Рейчел на костре приведут в действие новый план, цель которого — его горло, разорванное как у предыдущих жертв.

И что мог с этим сделать Мэтью?

Ему нужны были улики. Одной сапфировой броши недостаточно; кроме того, Мэтью не сомневался, что теперь Линч перепрячет ее так, что даже крысы не отыщут. Найденные Гудом монеты здесь пришлись бы кстати, но, предъявив их, он обманет доверие Гуда. Очевидно, Линч и был тем самым вором, который ночью проник в дом Бидвелла и похитил из комнаты Мэтью золотую монету, чтобы выяснить, откуда она взялась — не из пиратского ли клада? Другой вопрос: каким образом испанская монета попала к индейцу?

Теперь Мэтью более-менее пришел в себя. В дом крысолова он больше не сунется даже за бочку золотых монет. Но если удастся найти хоть что-то изобличающее Линча… хоть какое-то доказательство, которое можно предъявить Бидвеллу…

— Вот вы где! А я как раз вас ищу!

Этот окрик — внезапный и пронзительный, как осиное жало, — заставил его вновь содрогнуться от ужаса.

Повернувшись, он оказался лицом к лицу с привычно сияющей Лукрецией Воган. На ней было платье сиреневого цвета; волосы покрывал жесткий белый чепец; в руках она держала корзинку.

— Я надеялась нынче застать вас в лучшем расположении духа.

— Э-э… да… расположение духа… — пробормотал Мэтью, сдвигаясь в сторону с намерением ее обойти.

— Мистер Корбетт, позвольте сделать вам небольшой подарок. Я знаю, что… наш вчерашний ужин мог оставить у вас неприятный осадок, и потому…

— Все в порядке, — сказал Мэтью. — В этом нет необходимости.

— Как раз есть! Поскольку вам понравилось угощение — хотя моя дочь и постаралась испортить вечер всем нам, — я испекла для вас пирог. Надеюсь, вы любите сладкий картофель?

Она извлекла из корзинки румяный пирог на белом глиняном блюде, украшенном по краю росписью из алых сердечек.

— Он… выглядит просто чудесно, — сказал Мэтью. — Но я не могу его принять.

— Чепуха! Очень даже можете! А блюдо отдадите, когда придете к нам на ужин в следующий раз. Скажем… во вторник к шести часам?

Заглянув ей в глаза, Мэтью узрел там пагубную смесь алчности и страха. По возможности смягчая тон, он произнес:

— Миссис Воган, я не могу принять ваш дар. Как не могу принять и ваше приглашение на ужин.