Зов Пятиликого. Эхо грядущей бури

Отовсюду слышалась музыка, да гомон веселящихся горожан, но это не отзывалось в душе абсолютно ничем, потому мы ехали в кабине хозяина дорог со спокойными, отрешенными лицами, желая лишь поскорее оказаться в чертогах крепости. Нельзя сказать, что вино, ладная песня барда или женские ласки стали нам чужды, просто однажды испытав наслаждения большие, все остальное кажется пресным. Беседа с Отцом, райская мелодия, доносящаяся с его башни, да убийство врагов Истины – вот то, что способно подарить несравнимое ни с чем блаженство.

Экипаж остановился на дворцовой площади.

Мы вышли и построились перед ней, вдоль широкой дороги, где уже расположились гвардейцы Алых остров в ярких вычурных дублетах, расшитых золотыми нитями, с обилием жемчуга на многочисленных застежках. Вокруг царило оживление. Группы солдат в церемониальных одеяниях все пребывали, а по краям самой площади раскинулись пышные торговые шатры, перед которыми суетились немногочисленные пока горожане, скорее всего имеющие отношение к организации праздника. В самом центре, возле огромного фонтана, в виде расправившего крылья дракона, стояли ристалища, с пестрыми лентами на рампе, а прямо у подножия дворца высилась трибуна, пестрящая разномастными гербовыми полотнами. Венчалась она небольшой ложей, украшенной сотнями бутонов роз.

Вскоре подошли барды, числом не менее двух десятков, а следом за ними потянулись наконец и горожане. Едва заиграла музыка, герольды принялись возвещать о начале торжеств, тогда как трибуна пока пустовала. Чуть позже, когда площадь уже ломилась от людей, этому нашлось объяснение. Мимо нас проследовала группа конных дворян, облаченных в светлые дублеты, с золотыми узорами, да россыпями драгоценных камней. Барды при этом сыграли особенно торжественную мелодию, а герольд, со всей возможной помпезностью в голосе, представил прибывших.

По нашей улице потянулась вереница благородных.

Их встречали приветливым гомоном, а слуги среди горожан подбрасывали пшено да лепестки цветов. Добираясь до трибуны, дворяне спускались с лошадей или покидали нарядные кареты, после чего занимали отведенные им места.

Когда свободной осталась лишь верхняя ложа, возникла короткая пауза, толпа стихла, отчего звонкий голос герольда прозвучал особенно громко:

– Его Пресветлейшее Величество, король Алых островов Карл седьмой, Мудрейший!

Барды заиграли на трубах, а мимо нас поползли белоснежные кареты, запряженные шестерками лошадей да украшенные светлым золотом и рубинами. Окна оставались открыты, так что можно было рассмотреть и самого короля и всех, кто прибыл с ним вместе.

Между тем гвардейцы вставали на сопровождение главных гостей торжества, двигаясь впереди и позади каждого экипажа.

Герольд, едва ли не забывая дышать, представил, помимо монарха, королеву, трех принцев и их жен. Я же обратил внимание, что пассажиров в каретах находится значительно больше. Должно быть, там ехала и свита.

Вот одна девушка повернула голову в мою сторону, и меня вмиг прошиб холодный пот.

– Авена, – прошептал я, не веря собственным глазам.

Словно призрак из прошлого, успевшего стать далеким и чужим. Ослепительно прекрасна, опьяняюще притягательна, она скользнула взглядом по мне и братьям, а после задернула тонкую кружевную шторку.

Как жаль, что наши головы спрятаны под капюшонами и масками! Впрочем, даже будь мое лицо открыто, Авена вряд ли смогла бы меня узнать, ведь за время пребывания в крепости я ни разу не брился и не стриг волос. Да и зачем ей, в конце концов, меня помнить?

Пронзительное, непонятное чувство кольнуло сердце. Оно напоминало боль утраты, однако я не мог объяснить себе, о чем именно так страстно сожалею. Прошлое казалось сейчас бестолковым, бесцельным блужданием по миру, ведь только после встречи с Отцом жизнь обрела смысл, да предельно четкую ясность. И все же избавиться от странного наваждения никак не удавалось.

Так я и стоял, тупо глядя перед собой, да копаясь в вязких мыслях, а празднества тем временем начались.

Сперва выступили фокусники и маги, выпуская в воздух бабочек, плюясь струями огня, да заставляя статую дракона на фонтане хлопать крыльями. Следом за ними закружилась в акробатическом представлении группа танцоров и лишь затем пришел черед состязаний.

Все сводилось к пешим схваткам один на один, в которых, закованные с ног до головы в изящную броню воины, лупили друг друга мечами, до первого упавшего на землю. Через несколько таких битв герольд принялся рассказывать о группах наемников, присягнувших на верность Алым островам. В основном их составляли пиратские братии. После представления пары на ристалище выходили бойцы, по одному или двое с каждой стороны, и рубились друг с другом насмерть.

– Скоро наш черед, – сухо произнес капитан Лорак.

Он вышел из строя, остановился напротив, да пробежал по нам колючим взглядом.