Зов пространства

– Напротив, Джордж. Если ты задумаешься над первоначальным raison d’etre[6] спутников и лунных станций, то, наверное, поймешь: космос как некая целостность сегодня находится в самом выгодном положении, чтобы выдвигать условия. Возможно, когда-нибудь он будет хорош для торговли, ну а до тех пор, по крайней мере, послужит всемирным полицейским – причем таким, который не даром ест свой хлеб.

Добрую минуту Джордж Трун задумчиво разглядывал пол, а когда поднял голову, с его лица исчезло скептическое выражение. Он молчал, но Жайме Гувейя, казалось, прочел его мысль.

– Да, Джордж, – сказал он. – С этого дня комариный писк будет раздаваться чуть ближе.

Пояс Астероидов, 2194 год

ПРИМЕЧАНИЕ АВТОРА

Как известно, фантастика бывает «планетарной» и «космической»[7]. «Космическая» поначалу опиралась на науку и описывала технические принципы путешествий в безвоздушном пространстве, наши перспективы в создании и применении того, что мы теперь называем «матчастью» космического полета. «Планетарная» фантастика – это традиционно лихая романтическая авантюра, ее прототип – «Принцесса Марса» Берроуза. Оба эти жанра имеют дело с человеческим воздействием на космическую среду. Есть и третий жанр, между прочим, самый старейший, – философская фантастическая проза: действие происходит в космосе (как правило, на Луне); но космос, по сути, сцена для страстной пьесы. Здесь не бывает настоящего участия героя в сюжете, путешественник – это, по большому счету, сторонний наблюдатель.

В наше время писатели уверены, что скоро человечество выйдет в космос, и поэтому все чаще обращаются к «космической» фантастике, размышляя о возможном влиянии путешествий в неведомое на судьбу мира. Старое клише «завоевание космоса» звучит теперь реже. Не приходится сомневаться в том, что в ближайшем будущем космос начнет оказывать самое серьезное воздействие на нас в психологическом и культурном плане. Столь же неизбежны, но еще не столь же четко спрогнозированы потенциальные эффекты его влияния на нашу философию, религию и мистику.

В первый раз Новую Каледонию я посетил летом 2199-го. Как раз к этому времени исследовательская экспедиция под началом Джильберта Труна осторожно прошлась по наименее радиоактивным землям Италии, изучая перспективы их экономического возрождения. Предположив, что книга об этом путешествии будет иметь шансы на популярность, мое издательство поручило мне сделать Джильберту соответствующее предложение. Однако дома я его не застал, и выяснилось, что придется ждать неделю. Конечно, меня это нисколько не расстроило. Несколько дней уютного отдыха на острове в Тихом океане, причем оплачиваемых наравне с рабочими – такие простои мне по душе.

Новая Каледония – очаровательное местечко. Она стоит хлопот насчет визы. У нее гораздо больше прошлого (и если на то пошло, будущего), чем у любого другого уголка Земли, и ей как-то удается хранить одно отдельно от другого.

Когда-то этот остров, как и весь одноименный архипелаг, вопреки своему названию[8] был французской колонией. Но в 2044 году, пока Европа погибала в Великой Северной войне, архипелаг, как и другие рассеянные по миру колонии, был вынужден обходиться исключительно собственными ресурсами. Большинство континентальных колоний поспешили заключить мирные договоры с ближайшими сильными соседями, но многочисленные островные не представляли интереса для потенциальных захватчиков, а потому не опасались за свою судьбу.