Зов пространства

Вот и перно. Я полюбовался зеленым цветом штормового облака, осторожно пригубил. Странный напиток, что ни говори. И едва ли он предназначен для улучшения аппетита.

От этих мыслей меня отвлек голос, чей источник находился за спиной, чуть выше правого плеча:

– Рецепт оригинальный, но производство местное. Уверяю вас, это вполне безопасно при умеренном употреблении.

Я обернулся, не вставая. Говоривший сидел за соседним столиком. Хорошо сложен, мускулист; волосы песочного цвета; белый костюм без единого пятнышка; панама с пестрой лентой; аккуратная бородка клинышком. Я бы дал этому человеку тридцать четыре года, хотя серые глаза, встретившие мой взгляд, – глаза мудрые и озабоченные – выглядели гораздо старше.

– У меня не было возможности привыкнуть ко вкусу этой выпивки, – сказал я.

Он кивнул:

– Да, вы ее больше нигде не найдете. У нас тут, можно сказать, музей, хоть и совсем небогатый.

– Музей одной из самых юных муз? – предположил я. – Музы новейшей истории? Мне здесь нравится.

Вдруг я заметил, что за столиками, находящимися в пределах слышимости, кое-кто решил уделить нам – вернее, мне – внимание. И лица у этих людей не сказать что недружелюбные, но на них отражается нечто вроде беспокойства.

Мой сосед хотел было ответить, но его опередил рокот в небе.

Я обернулся и увидел, как синюю небесную ткань прокалывает белая игла. К тому моменту, когда до нас донесся звук ракеты, она успела набрать огромную высоту и стала почти невидимой. Собеседник скосил на нее глаза.

– Лунный «челнок», – объяснил он.

– Я их по голосам не различаю, – сказал я. – Да и по облику тоже.

– Это потому, что не бывали на борту. Впрочем, это и к лучшему – ускорение раскатало бы вас в тонкий блин. – Глядя на меня, он продолжил: – У нас на Лахуа иностранца увидишь нечасто. Надеюсь, не откажете мне в удовольствии пообщаться с вами за завтраком? Кстати, позвольте представиться: Джордж.

Я замялся – и вдруг увидел через плечо собеседника пожилого мужчину, который шевельнул губами и кивнул. Это нельзя было расценить иначе как жест одобрения, и я решил рискнуть.

– Вы очень любезны. Меня зовут Дэвид. Дэвид Майфорд. Я из Сиднея.

Но к своему представлению он ничего не добавил, и мне осталось лишь гадать: Джордж – это имя или фамилия?

Я пересел за столик Джорджа, и тот поманил официантку.

– Если не питаете отвращения к рыбе, обязательно попробуйте буйабес. Это spécialité de la maison[11].

Я заметил, что сидевший поблизости старичок и еще кое-кто из гостей оценили мое согласие составить компанию Джорджу. Даже официантка теперь лучилась симпатией. «Ну, и как это понимать?» – подумал я, но сразу же, чтобы не давать волю фантазии, решил: причиной тут городская скука.

– Из Сиднея, – задумчиво повторил он. – Как же давно я не бывал там… Сейчас бы, наверное, и не узнал.

– Да, город растет, – подтвердил я, – но природа позаботилась о том, чтобы он всегда оставался уникальным.

Мы поболтали о том о сем. Буйабес и впрямь оказался бесподобен. К нему были поданы ломти вкуснейшего хлеба, отрезанные от длинной буханки – такие можно увидеть на картинках в старых европейских книгах. А местное вино окончательно склонило меня к выводу, что стиль двадцатого века заслуживает добрых слов.

За разговором выяснилось, что Джордж был пилотом, летал на ракете, но потом оказался прикован к земле. Я понял, что вовсе не плохое здоровье тому причиной, но объяснять он не стал, а я не рискнул спрашивать.

На десерт подали фрукты, о которых я и слыхом не слыхивал, а к ним охлажденный сок маракуйи. Уже за кофе Джордж произнес, как мне показалось, с тоской:

– Мистер Майфорд, я надеялся, что вы мне поможете, но теперь вижу: нет в вас веры.

– Ну что вы! – запротестовал я. – Без веры как прожить? Человек очень немногое способен сделать сам, поэтому приходится верить в возможности человечества.

– Ну да, – кивнул Джордж. – Мне следовало сказать «нет духовной веры». Вы не похожи на человека, которого интересует природа и предназначение его души. Или чьей бы то ни было души. Угадал?

Я заподозрил, что знаю, каким будет продолжение. Впрочем, если этот парень намерен спасти мою душу, то начал он неплохо, щедро удовлетворив телесную потребность в изысканной пище.

– В молодости я изрядно беспокоился насчет моей души, но в конце концов решил, что это по большому счету суета.

– Суета – мнить себя абсолютно самодостаточным, – возразил собеседник.

– Безусловно, – согласился я. – Однако меня не устраивает идея, будто душа – отдельная сущность. Полагаю, это всего лишь манифестация разума, каковой, в свою очередь, является продуктом деятельности мозга, меняющегося под влиянием окружающей среды и напрямую подчиняющегося железам.

Джордж грустно вздохнул и укоризненно покачал головой:

– Вы заблуждаетесь. Ах, как же вы заблуждаетесь!.. Люди делятся на тех, кто чувствует в себе душу, и тех, кто, подобно вам, не осознает ее присутствия. Но никто из нас, пока обладает ею, не представляет себе ее истинной ценности. Лишь потеряв душу, человек понимает, какого сокровища он лишился.