Зов пространства

Зазвучал другой голос:

– Маятник? Это Лэйсолл. Чарльз говорит, ты нашел пару неповрежденных скафандров Хэпсона. Прошу подтвердить и сообщить подробности.

Трун выполнил требование. Спустя некоторое время он снова услышал врача:

– Ясно. Это хорошая новость. А теперь, Маятник, запоминай все, что я скажу. Судя по твоим словам, эти двое не мертвы. Они… скажем так: на холодном хранении. В этом отношении система Хэпсона надежна. Штуковина, которую ты видишь слева на груди скафандра, – что-то вроде пульта управления. В аварийной ситуации стукнешь по нему хорошенько – и получишь многочисленные инъекции. Тут и усыпляющие препараты, и предовращающие образование крупных ледяных кристаллов, способных повредить ткани, и… Впрочем, об этом позже. Главное, у этой техники почти стопроцентная надежность. Ты просто позволяешь матушке-природе заморозить тебя в космосе, но живешь, если только не подвергаешься прямому солнечному облучению, и ждешь, когда на тебя кто-нибудь наткнется. Правильно ли я понял: эти двое находились в темном безвоздушном отсеке своего корабля, а потом вдобавок оказались в твоем темном безвоздушном трюме?

– Все верно, док. Там две крошечные метеоритные пробоины, но прямые лучи на людей не попадали.

– Отлично. Вот пусть так и остается. Следи, чтобы люди не нагрелись. Не пытайся ничего делать по инструкции. Хэпсонова система жизнеобеспечения замораживает почти идеально, но о размораживании этого сказать нельзя. Двадцатипятипроцентная вероятность оживления – согласись, это маловато. К летальному исходу приводят разные факторы, в частности кристаллизация биожидкостей. У нас есть аппаратура, которая максимально повысит шансы парней, а твоя задача – обеспечить их транспортировку в целости и сохранности. Сможешь?

Джеральду Труну пришлось взять паузу, чтобы подумать.

– Нам бы не хотелось вернуться без груза. А как его взять, когда в трюме чужой корабль? Но если уберем «гостя», то хотя бы половину руды примем на борт. Распределим ее как следует, а чтобы не высыпалась, снова заткнем пробоину кораблем. Как будто и не вынимали. Годится?

– Что ж, хорошо, если получится, – ответил врач. – Но прежде чем займетесь этим, позаботьтесь о парнях. Убедитесь, что они надежно закреплены на койках. Пожалуй, единственное, что им грозит в космических условиях, – это сорваться при резком ускорении и повредить скафандр.

– Обязательно позаботимся. Да и не бывает у нас резких ускорений – тут не погоняешь. Третьему бедняге устроим космические похороны…

Через час вся команда собралась в жилом отсеке «Селесты», и второй пилот начал спиральный маневр сближения с Психеей. Джеральд и бортинженер сняли скафандры. Трун вынул из внешнего кармана журнал чужого корабля, пристегнулся к своему креслу и приступил к чтению.

Через пять минут на него с противоположного кресла озабоченно уставился Стив:

– Что-то не так, кэп? Видок у тебя малость обалделый.

– Обалдеешь тут… Парень, которого мы сейчас вынули и предали космосу, – Теренс Райс, так ведь?

– Это имя на его диске, – подтвердил Стив.

– Гм… Трун помолчал, затем постучал пальцем по книге. – А это журнал «Астарты». Она взлетела с Лунной станции третьего января две тысячи сто сорок девятого, сорок пять лет назад, и взяла курс на Пояс Астероидов. В экипаже три человека: капитан Джордж Монтгомери Трун, инженер Луис Гомпес, радист Теренс Райс… Теренс погиб, и это означает, что один из двух оставшихся – Гомпес, а второй… Второй – Джордж Монтгомери Трун, тот самый, что в две тысячи сто сорок четвертом высадился на Венере… Не кто иной, как мой дедушка!

– Итак, – продолжал мой собеседник, – их доставили в целости и сохранности. Правда, Гомпесу в итоге не повезло, его не смогли спасти. Ну, а Джордж, как вы знаете, с нами…

Но если бы простое оживление организма решало проблему! Воскрешаемый неизбежно получает физический шок, а тому, кто отсутствовал так долго, обеспечено еще и сильнейшее психическое потрясение.

Джордж уснул, когда сам был молод и его семья была молода. А проснувшись, узнал, что он теперь прадед, жена вышла за другого и состарилась, и друзья, кто не умер, тоже дряхлые старцы. Погибли и его товарищи из экипажа «Астарты».

А хуже всего то, что о системе Хэпсона он знает все. Знает, что у включившего ее человека очень скоро полностью прекращается метаболизм. По всем меркам, по всем понятиям этот человек мертв… Да, он не разлагается, но все процессы жизнедеятельности остановлены, не наблюдается ни единого признака жизни…

И если вы, как Джордж, верите в независимое существование души – или психики, да как ни назовите, – то обязательно придете к выводу, что ваша душа покинула бездыханное тело. И как же ее теперь вернуть? Вот вопрос, с которым Джордж каждый день приходит в церковь, надеясь вымолить у Бога ответ.

Я откинулся на стуле и взглянул через площадь на темный проем церковных ворот.

– Так вы говорите, что этот молодой человек, только что сидевший здесь, – тот самый Джордж Монтгомери Трун, который полвека назад первым добрался до Венеры?

– Тот самый, – подтвердил старичок.