Зов тьмы

— Я столько о вас слышал, вы, в своем роде, человек-легенда, поэтому я не мог пройти мимо и не познакомиться, господин Хейден.

Арден сдержанно кивнул. Между мужчинами едва не искрило, но оба сохраняли бесстрастное выражение лиц. Прямо партия в покер, а не знакомство!

— А кто ваша обворожительная спутница? Мне показалось, она сильная темная.

Остро кольнуло в солнечном сплетении, когда меня коснулся взгляд-стилет. Он скользил острым ледяным лезвием по лицу, груди, животу, ногам. Меня рассматривали с хладнокровием хирурга перед операцией по резекции… чего-нибудь. Мне до ужаса не хотелось, чтобы Арден сознался в моей тьме! Я бросила на него умоляющий взгляд, но вскоре он стал ошарашенным.

— Фацелия Хейден, моя невеста.

Оказывается, брови могут ползти вверх бесконечно долго, а челюсть, как в замедленной съемке, опускаться и опускаться.

— Даже так? И уже с вашей фамилией? — не растерялся собеседник, опираясь обеими руками на жуткую трость.

Но куда там трость, я смотрела на магистра и пыталась понять — у меня слуховые галлюцинации или что вообще происходит? Почему он представил меня невестой первый раз, у клиентки-нимфоманки, я поняла, но зачем сейчас, да еще и под своей фамилией? Ему совсем меня не жалко?

— Вам ни к чему ее девичья фамилия, она вскоре навсегда изменится. И нет, мне несказанно повезло, — Арден лучезарно улыбнулся и свободной рукой коснулся моего подбородка, закрывая раскрытый рот. — Моя будущая жена, как и я — светлая. А еще — не любит публичности.

Каллохен смотрел на нас со смесью интереса и недоверия. Мне безотчетно хотелось, чтобы он поверил в ложь магистра, и я робко улыбнулась, накрыв его ладонь поверх моей щеки. Мы смотрели друг на друга, и я жадно впитывала свет, льющийся из его пальцев.

Наш собеседник качнулся вперед. Крылья его худого носа дрогнули, в почти прозрачных радужках расплескалась тьма. Он как ищейка, будто пытался вынюхать, есть ли во мне темная сила, но магистр влил в меня столько активного света, что я не чувствовала собственной тьмы.

— Но у вас удивительный талант, — жестко произнес магистр, нехотя переводя взгляд на Каллохена. Мужчина словно опомнился и отпрянул. — Здесь действительно зафиксирована сильная вспышка тьмы, поэтому мы с моей будущей супругой решили проверить. Профессиональная привычка.

— Нам есть чего опасаться? — хрипловато и с деланым участием спросил этот ужасный человек.

— Скорее всего — эманации кого-то из гостей. Ничего серьезного, но я уже сообщил коллегам. Не переживайте и наслаждайтесь вечером. — Перевел взгляд на меня. — Любимая, ты не подаришь мне танец?

Он не играл. Я могла поклясться, что он не играл! У меня подкосились колени, и Арден крепче сжал мои пальцы, улыбаясь до дрожи в животе и сумятицы в голове.

Не помню, как оказалась в его объятиях, как полилась нежнейшая мелодия и внезапно ударили сильные аккорды, заплакала скрипка и меня будто стукнули по голове.

Танго, любимый мужчина и бесконечный океан лжи.

— Это что сейчас такое было? — прошептала с возмущением.

В ответ Арден отточенным движением прижал меня к себе настолько тесно, что и лист бумаги не протиснется. Его ладонь медленно, в такт скрипке, очертила изгибы моего тела и замерла чуть ниже талии. На грани.

Удар — моя нога у него на бедре, а наши губы почти соприкасаются.

30

— Тебе хотелось познакомиться с ним ближе и поболтать?

Меня на миг оторвали от земли, и сразу поставили. Носочек моей туфли очертил круг, дорожка шагов, два резких поворота и снова в капкане рук.

— Не очень, но ты не хотел для начала спросить мое мнение? Арден, прекрати играть моими чувствами, я живой человек!

— Райс, закрой рот, — умоляюще прошептал магистр, касаясь губами моих. — Давай насладимся друг другом и прекрасной музыкой.

Взгляд глаза в глаза: острый, настоящий, полный желания. Я обмякла в его руках, и мы закружились по паркету в самом неоднозначном танце, в котором женщина пытается оттолкнуть мужчину, на самом деле желая быть пойманной, а он усмиряет ее пламя, желая гореть в унисон. И мы горели. На паркете мы смело проживали то, что не можем прожить в действительности. Моя тьма схлестывалась с его светом и тут же отступала, опадая белоснежными искрами, как будто я и правда светлая, хоть это и невозможно. Наши души, наши тела, и наши силы словно заигрывали друг с другом.

— Кстати, а где декан Мердис?

— Совершает очередной подвиг, — несколько шагов щека к щеке.

В мою грудь врываются сильные удары его сердца и ловлю себя на мысли, что задержала дыхание, полностью отдаваясь на волю сильных рук.

Декан получил шикарный досуг, о нем наверняка напишут в газетах, можно сказать, этим свиданием я сделала ему большое одолжение.

— А ваши «планы»?

— Ты — мои планы, Райс. Я передумал. Мне надоело. Небеса, да от одной мысли, что к тебе прикоснется кто-то другой, у меня срывает крышу! Не будет больше никаких мужчин. Никогда.

— Я что, умру старой девой? — ужаснулась, когда меня вдавили в себя и опалили признанием.

— И не надейся…

— А моя тьма?