Зовите меня Роксолана. Пленница Великолепного века

– Потому что «презренное железо» не может касаться шеи товара, предназначенного для благородных господ.

Ах, да, что-то такое она помнила…

– А почему я пыталась покончить с собой?

Малиша приблизила свои губы к ее уху.

– Ты потребовала, чтобы остальным пленницам дали теплую одежду.

– И что? Дали?

– Ты такая странная! – Черные глаза уставились на нее с непонятным выражением. – Ты требуешь, когда не каждая осмелится попросить… Ты ничего не боишься?

Эх, знать бы, чего бояться, так и боялась бы. Что это – сон? Бред? Переселение душ? Что?

И как попасть домой, в себя, в Анастасию Самойлову, студентку-первокурсницу? Конечно, для них, совсем молодых девчонок, вырванных из привычной среды обитания и проданных в рабство, жизнь изменилась очень круто. Но в целом-то – ну, жили свободными, но полунищими, станут рабынями… А вот для нее, человека двадцать первого века, попасть в…

– Слушай, а какой год-то сейчас?

Малиша отшатнулась. Некоторое время молчала: то ли убежать хотела – подальше от явно сумасшедшей подруги, то ли пожалеть.

– Он ведь тебя вроде и не сильно ударил, – произнесла неуверенно.

Стаська пожала плечами:

– Не знаю. Я-то не помню…

Малиша вздохнула.

– От Рождества Христова – тысяча пятьсот двадцатый. От сотворения мира…

– Достаточно от Рождества.

Тысяча пятьсот двадцатый, стало быть… Примерно тогда молоденькую Роксолану – Настю, а может, и Сашеньку Лисовскую привезли в Высокую Порту.

А может, Роксолана – это она и есть? В смысле – Стаська Самойлова?

Да нет, Господи, бред-то какой! Что за ерунда порой приходит в голову. И все же… Что с ней происходит на самом деле?

Когда-то давно Стаська урывками смотрела фильм. В нем главный герой вроде бы попадает на тридцать или даже больше лет назад. Приспосабливается к жизни и даже влюбляется в девушку. И, понятно, назад в свое время потом уже возвращаться не хочет. Правда, в результате оказывается, что «приключение» ему устроил друг, чтобы вернуть пресытившемуся всем молодому человеку вкус к жизни. Так что там все закончилось хеппи-эндом: он нашел девушку, которая оказалась его современницей, и жили они потом долго и счастливо.

Можно было бы, конечно, предположить, что ее тоже кто-нибудь разыграл. Только вот кто? Мама? Ей и в голову не придет, а потом – и денег у нас таких нет! Кто-то из подруг? К сожалению, алмазными шахтами никто из них не владеет. Да и потом, если бы она, Стаська, бредила этим временем, к примеру, – хотя бы от сериала «балдела». Так ведь нет же! А может, это постарался кто-то из поклонников сериала?

Вернее, поклонниц – вряд ли его кто-то из мужиков смотрит.

Да, она не может придумать, кому из ее знакомых могла бы прийти в голову такая идея, но ведь это еще ничего не значит! Сообразить бы, у кого «бабла» хватило бы – ведь и галера эта (а почему, кстати, галера – не дешевле было бы фелюгу придумать?), и полуголые гребцы, и турок этот колоритный – все это наверняка недешевое развлечение. С другой стороны – почему за все это обязательно должен был платить кто-то один? Может, ее приятели скинулись… С другой стороны, с чего бы им скидываться на подарок, до дня рождения еще два месяца? С третьей – ох как мама всегда сердится, когда Стаська употребляет вот это самое «с третьей стороны»! – такой «подарочек» на день рождения был бы слишком жестокой шуткой.

Ну, ладно, пока будем отталкиваться от того, что все это – розыгрыш. Иначе придется думать, что она спятила. Чего там от нее ожидают? Ну, судя по всему – что она бросится на капитана, завладеет ножом (вон какой у него за поясом!) и, угрожая, потребует развернуть судно и плыть назад в… Словом, назад. Ну а если от нее ждут именно этого, стало быть, нужно поступить наоборот. Вы хотели розыгрыша? Хотели посмеяться? Еще посмотрим, кто посмеется! Она, Стаська, будет держаться до последнего. Пощады она не запросит! Пускай тратятся. А она посмотрит, что у них получится. И станет подсчитывать «огрехи». А потом скажет: а знаете ли вы, ребята, что ваши «сценаристы» ошиблись? И в такой сцене, и вот в этакой. Потому что в Порте в начале шестнадцатого века все было не так!

– Эй! – Малиша подергала ее за рукав. – Ты совсем не слышишь, что я тебе говорю! Идем вниз, сейчас нас купать будут.

– Покупать?

– Да не покупать, а купать! – Малиша усмехнулась. – Ты и в самом деле все позабыла!

В каюте – крохотной клетушке – было довольно жарко. Топят тут, что ли? А, ну да, жаровни!

Две девушки в металлических ошейниках, сопровождаемые рослым турком с хлыстом в руках, внесли огромную бадью с водой, следом другие две девицы втащили еще одну. Турок оглядел их насмешливым взглядом и вышел. В двери повернулся ключ.

– Давай мыться, что ли!

Малиша без стеснения быстро разделась и влезла в лохань, покряхтывая от удовольствия.

Стаська поглядела на дверь:

– А этот, с хлыстом… Он не вломится сюда?

Малиша покачала головой:

– Да нет, что ты. Он даже подглядывать побоится. Потому что ему за это голову могут срубить. Я же говорю: мы – товар исключительный. Потому за нами и уход полагается исключительный.