Зовущие корни (СИ)

— Вот оно что, — наконец разобрался в ситуации Ветров, — ты совсем, Назар, ополоумел что ли? Ты же бывший колхозник, знаешь, что трактор списанный, мы его в свое время подобрали, вложили деньги, отремонтировали и использовали. Теперь генерал деньги вложил, значит, его сейчас трактор, тесть на нем ездит — все правильно. Ты, наверно, хотел трактор взять и не платить?

— Конечно, — обрадовался Назар, считая, что его поняли и помогут.

— Ты совсем, — Ветров покрутил пальцем у виска, — сейчас нет общественного, коммунизм мы так и не построили. Все имущество у частных лиц, у фирм или у государства. И платить, Назар, ты должен, соответственно, собственнику.

— И че делать теперь? Андрюха Матвею бесплатно привез дрова, а мне не хочет?

Ветров смотрел на этого человека и удивлялся проявляющейся жадности. Двадцать верст пешком отмахал и обратно еще столько же пройдет, но бутылку самогона Андрюхе не даст. А уж если тот деньгами берет, то мерзнуть станет зимой, но рубля не даст.

— Назар, — с трудом сдерживая себя, заговорил Ветров, — дед Матвей Андрея два года снабжал мясом и рыбой, когда он безногий был. Ты хоть рыбку одну ему раз принес? Можешь не отвечать, знаю, что не принес. Это все у нас в поселке знают, тем более в Михайловке. Жадный ты, Назар, и эгоистичный, я прямо тебе говорю, не скрывая. Хочешь нормально жить — измени свое отношение к людям, не бегай по начальникам с кляузой. Хочешь совета — иди к Андрею с повинной, говори, что осознал ошибку, дай ему денег или бутылку. Не знаю, какая у него там такса. Все, Назар, иди, не мешай работать.

Назар вышел, поплелся в сторону дома, шел медленно, прикуривая сигарету. Раздумывал — к кому бы еще обратиться, чтобы трактор забрать. «Почему Андрюха может им пользоваться, а я нет. Права у всех одинаковые. Если у генерала денег больше, то он правее меня? Надо в район идти, а там к кому? Не прав Кузьма, если Андрюха забрал трактор, значит, и я могу забрать. Если Кузьма не прав, точно в район надо».

В район идти не хотелось, еще десять верст, а обратно потом все тридцать. Есть люди, которые находят объяснения и причины под свои желания и Назар нашел повод все-таки в район не идти. Надо найти Кольку, он здесь, в поселке работал, он может трактор забрать.

Нашел он его на деляне, Николай закидывал чурки в тележку, тоже возил дрова поселковым. Рассказал все. Колька хмыкнул, ответил:

— Прав Андрей и Кузьма Олегович прав. Ты, Назарка, если хочешь дрова иметь, готовь триста рублей, я, теперича, самогонкой не беру.

— Триста рублей, — ужаснулся Назар, — это же можно триста раз в лес съездить.

— Как хочешь, — усмехнулся Николай, — иди в район, там пятьсот возьмут и за доставку триста. Правильно Андрюха с тобой дел не хочет иметь, ты уже всех в деревне достал своей жадностью. С колхоза еще.

Он сел в кабину и уехал, не взяв с собой Назара. «Нет, так нет, — быстро нашел объяснение Назар, — пойду к Андрею за двести рублей договариваться».

Он вернулся домой к вечеру, Марья потеряла его, запричитала:

— Ты куда пропал, черт окаянный, где тебя носило целый день. Люди работают, а он прогулки устраивает.

— Где надо, там и был, — огрызнулся Назар, — не твоего бабьего ума дело.

5

Михайлов сидел на крылечке, курил в раздумьях. Светлана с матерью ушли в лес за голубикой, ягодник недалеко, километра полтора от деревни. Наберут два ведра — вполне хватит. Чуть позже за черникой сходят, как раз орешник посмотрят, много ли кедровок летает.

Эти птицы, размером с сороку, летают стайками. Сядет на шишку, трескочет, сзывая всех, и начинает орехи вытаскивать, заглатывает их целиком в специальный мешочек под горлышком. Иногда до ста штук набивает, а потом летает по лесу — в дупло бросит несколько орешков, под корягу, в норочку, во все щели напихает орехов. Зимой все и не вспомнит, кормятся ее запасами белки, а те, что на земле, разбухают весной и прорастают новым побегом.

Кедровка: птица особенная в кедраче, с белыми пятнышками, не мать кормящая и склерозница, забывая свои запасы, лакомится зимой чужими.

Пролетела первая декада августа, через месяц выборы. В Государственной Думе депутаты, как бывало не раз, тайно обгадились, демонстрируя отсутствие связей с объективной реальностью.

Понятно, каким местом они думали, принимая закон о фиксированной дате выборов второе воскресенье сентября. Он и в городе считался не особенно удачным — не все с отпусков вернулись, на даче работы много. Видимо, ориентировались на первое сентября, забывая об огородах, а о селе напрочь. В разгаре сбор урожая на полях, наши мужики пшеницу не сеют, но все в орешник уйдут.

Отменят закон, перенесут дату, считал Михайлов, но опять никого не накажут за непродуманность решений. Сентябрьский запор депутатов пропоносится наверняка на март. Никто не подумает — почему бы не назначить выборы на четвертое ноября? Праздник — и что? Пусть двойной будет, все дома и сходят, проголосуют.