Зуб мудрости

— То есть что значит: «примите»! — неожиданно для себя передразнил директора Петр Иванович, что для него было несвойственно. Слишком откровенной ему показалась попытка унизить его человеческое достоинство. В конце концов, он уже несколько десятков лет как вышел из того возраста, когда с ним позволительно было так разговаривать. — Это мое! Понятно? Заплачено! Частная собственность. Не прикасаться! — Он убрал руку с пакетом за спину и демонстративно распрямился, возвысившись горой над приземистым директором.

Стало собираться все больше народу. Скандал, тем более в начале заезда, тем более на сытый желудок, — всегда интересное представление. Хлеба и зрелищ! Директор понял, что ему попался редкий, очень неприятный тип с непомерными амбициями. Большой войны главный администратор допустить не мог, — не позволяли авторитет заведения и конкуренция с соседями по курортному сервису. Однако последнюю точку должен поставить именно он, а не этот провинциальный великовозрастный наглец, плебей с демократическими замашками.

— Марина, — решительно обратился директор к работнице, делая шаг в ее сторону, показывая, что отпускает упрямого клиента восвояси, и грозя перед собой пухлым пальчиком, — завтра гражданину завтрак не накрывать!

Это было уже слишком. Но размахнуться и врезать пакетом по «груше», чтобы молочный взрыв забрызгал это самодовольное курортное чучело, — значит, во-первых, показать свою слабость, во-вторых…

— Надо было шмякнуть ему по лысине вашим пакетом! — медленно и едко, наперекор сомнениям Петра Ивановича, провожая удалявшегося директора презрительным взглядом, возвестила маленькая сухощавая женщина с волевым породистым лицом, испещренным мельчайшей сеткой, как показалось, пикантных морщин. — Подумаешь, буржуй новоявленный! Якобы! А ведь на самом деле — типичный назначенец, элементарный приказчик, наймит! — Женщина вызвала в сознании Петра Ивановича образ классической революционерки, возможно, эсерки Каплан, которая продолжала обличать: — Живут за наш счет на берегу Черного моря, а сервис — как одолжение. Чванливое семейство бесхвостых земноводных! И ведь не лопаются от собственной значимости! Да я из принципа теперь на ваши завтраки ходить не буду! — Последнюю фразу она почти выкрикнула, повернувшись гневным лицом в сторону столовой, на ступенях которой, впрочем, уже никого не было.

«Слишком классически! Слишком классически…», — бормотал Петр Иванович себе под нос, уходя в аллею.

А на оригинальный ход, как это часто бывало в последние годы, не хватило быстроты реакции. А ведь был в молодости резок и горяч, и скор на суд! Отучился, выходит, от всего этого, рядом с женой, а может и просто вследствие суровой, но миролюбивой жизни на своем Севере. Вот и яркий пример: сплошные цугцванги! И так плохо, и так не красиво! Не бросил в лицо — плохо! Бросить — совсем не годно! Ушел с пакетом — скряга, готовый из-за пол-литра молока на скандал. Надо было хоть выбросить в урну, на глазах у всех. Опять же, получилось бы, что прав тот, у которого брюки на животе трещат: победил, добился своего, оставил человека без кефира, без потенциального источника бацилл, — значит, прав! Да и продукт, хлеб наш насущный, сам по себе ни в чем не виноват, чтобы с ним так кощунственно обходится. Тьфу ты — кругом шестнадцать! Как теперь прожить эти две недели, ежечасно встречаясь со свидетелями скандала, в котором ему досталась, увы, как ни крути, не самая лучшая роль. Наверняка, придется все эти дни сталкиваться и с директором… Отводить глаза или демонстративно смотреть поверх его макушки? Но куда от себя-то деться, от своего настроения?

Дойдя до конца аллеи, Петр Иванович остановился и сел на ближайшую скамейку, пакет аккуратно положил рядом. Вид отсюда открывался изумительный: две горы, между которыми, голубым клином, великанским напитком в широкой рюмке, открывалось море с оранжевым закатным горизонтом. Но панорама не вызывала изумления у Петра Ивановича. В плохом настроении он не разбирал ни визуальных красот, ни вкусов, ни запахов. Как правило, не мог даже адекватно реагировать на шутки. Он понимал, что нужно успокоиться. Любым способом отвлечься, вспомнить веселые случаи из жизни, и уснуть сегодня не в обиде и в гневе. Иначе, отдых, считай, закончился не начавшись!

Петр Иванович закурил и попытался сосредоточиться на чем-нибудь отвлеченном, можно на смешном случае из прошлого. Так-так-так!.. Думай голова, шапку куплю! Петр Иванович огляделся. Чуть сбоку, на фасаде одноэтажной постройки красовалась надпись: «Стоматологический кабинет „Дантес“». Петр Иванович усмехнулся рекламному изыску: дантист и Дантес — совсем рядом!..